В поте лица своего

Действительно — черным по белому написано: мужья, работающие на комбинате Министерства черной металлургии, — наши, а жены, работающие в системе Министерства строительства, — чужие. Они могут стать нашими, если будет получен за них калым, то есть выкуп, выкуп натурой — жилплощадью из лимитов Министерства строительства.

— Нелепый разговор. Разберемся. Дай срок… Ну, а теперь, Федя, давай поговорим о твоей работе.

— Давайте… Что вас интересует?

— Почему ты так много пота проливаешь?

— Так без этого в нашем деле никак нельзя.

— Ну, а раньше, год назад, меньше потел?

— План был меньше.

— Значит, ваша печь в этом году выдает больше чугуна, чем в прошлом? — спросил я старшего горнового.

— Да, значительно больше. Для этого пришлось здорово поднатужиться.

— А если бы запланированные технические усовершенствования были внедрены, домна работала бы лучше?

— Само собой. Мы дали бы еще тысячи и тысячи тонн чугуна. И нам, горновым, работалось бы куда легче.

— Сейчас трудно?

— Сверхтрудно. Все технические резервы исчерпаны. Только на энтузиазме и на сознательности, можно сказать, выезжаем.

— А вы не пытались поставить вопрос перед директором о снижении плана вашей печи?

— Не имею права ссылаться на объективные трудности…

— Вам известно, почему не введены в срок дополнительные кислородные мощности?

— Говорят, с оборудованием нелады. Не то заказали поздно, не то заказ не выполнен в срок. Точно не знаю.

— Оборудование не поступило по вашей вине?

Крамаренко молчал, смущенно улыбался. Он, по-моему, был бы рад, если бы я переключился на другую тему. Но я не пошел ему навстречу.

— Федор, не понимаю я твоей позиции. Тебе она кажется правильной, а мне — странной. Нельзя даже молчаливо потакать тем, кто обязан был создать благоприятные условия для высокой производительности горнового Крамаренко, Героя Социалистического Труда, и его бригады.

— Вот в этом и все дело — в звездочке. Не имеешь ты, Крамаренко, морального права жаловаться. Не к лицу. Раз ты Герой, то и вкалывай героически, преодолевай трудности. Если же начнешь выбивать у начальства какие-то особые условия для себя…

— Не особые, а нормальные!

— Не перебивайте!.. Если же я начну добиваться для себя каких-то там выгодных условий, то надо мной станут смеяться все комбинатские куры. И правильно сделают. Как говорится, раз взялся за гуж, не жалуйся, что не дюж.

— Выходит, Звезда Героя мешает тебе по-настоящему бороться за научно-технический прогресс?

— Я этого не сказал. И не думал…

— Но такой вывод напрашивается сам собой.

— Мало ли что вам придет в голову… Извините. Обеденное время кончилось. Я пойду.

— До свидания, Федор. Надеюсь, еще вернемся к нашему разговору.

— Я вам все сказал. Держался и буду держаться своей линии — работать, как говорится, в поте лица своего, без жалоб и капризов…

— Постой, Федя. Еще два слова. За счет чего в следующей пятилетке вырастет выплавка на десятой?

Крамаренко засмеялся:

— Вот куда хватили! Через год новые мощности кислородной станции обязательно войдут в строй. Потерпим до того времени. Выдюжим!

Прощаюсь с Федором и еду в Дом Советов. Поднимаюсь на пятый этаж, в горком партии. Неистребимая привычка старого партработника: не проходить мимо человека, подавшего тебе сигнал о помощи.

Подробно рассказываю первому секретарю все, что узнал от горнового Крамаренко. Колесов со строгим вниманием, с каким-то мрачно-торжественным выражением лица выслушал меня. Подумал немного и сказал:

— Все, что вам стало известно сегодня, я хотел доложить в день вашего приезда… Но это не вся правда о Булатове. Хотите узнать больше?

— Разумеется, для этого я сюда прибыл.

— Поехали в город, — сказал Колесов, — я вам кое-что покажу.

Водитель «Волги» затормозил перед громадным краснокирпичным зданием без крыши. Стены местами потемнели от застарелой сырости. Колесов тяжело вздыхает.

— Печальный памятник нашей бесхозяйственности. Дворец культуры металлургов. Третий по счету, самый крупный. По мысли архитекторов, должен был украсить город. Погибает не родившись.

— Нет денег? Материалов? Рабочих рук?

— Все есть. Заказчик, когда уже стены были возведены, приостановил строительство. Заявил, что сейчас важнее строить жилые дома, в которых острейшая нужда, а трудящиеся пока что могут пользоваться двумя старыми Дворцами металлургов на проспектах Пушкинском и Ленина. Рассуждения на первый взгляд вроде бы резонные, но, если разобраться, близорукие…

— А кто заказчик?

— Металлургический комбинат.

— Странно. Дворец культуры металлургов нужен прежде всего металлургам.

— Вот вам это ясно, а товарищ Булатов в некоторых и ясных вопросах склонен занимать особую позицию.

Все это Колесов высказал с огорчением, но без всякой запальчивости.

Трудная, деликатная это тема — взаимоотношения первого секретаря горкома и директора комбината. Подходить к ней надо осторожно. Спрашиваю:

— И горком партии, и горсовет, и горпрофсовет, как я понимаю, за продолжение строительства?

— Разумеется. И все металлурги голосуют за.

— Всем народом не удалось переубедить директора?