В преддверии бури (СИ)

— Вот, опять, — устало вздыхает магик. — Теперь он обвиняет меня в том, что сам же и совершил. Нет, коллеги, я предлагаю порешить на том, что мы видели достаточно и признаем, что данный… гм… индивидуум в своих заблуждениях зашёл уже слишком далеко, и его безумие неизлечимо.

Его спутники согласно кивают, степенно оглаживая бороды.

— Воины, — зычным, неожиданно сильным голосом командует Кызим. — Подготовьте погребальный костёр, нужно достойно схоронить героев, отдавших жизни ради поимки сего преступника. Да прикрутите сверху крепкий столб — сожжём вместе с ними и безумца, пусть его душа хотя бы после смерти послужит правому делу и осветит путь ваших побратимов к потусторонним берегам.

Воины споро принимаются за дело, а магик, отвернувшись, идёт к отброшенному в сторону посоху, подбирает его сухой, морщинистой ладонью, пробует покрутить — но в его руках тот кажется просто деревяшкой, дрыном, вырванным из забора, и не срываются с его концов волны могущественных заклинаний. Посох мёртв — впрочем, он и должен быть мёртв, пребывая в чужих руках.

— Любопытная вещица, — бормочет магик. — Сопротивляется. Заберём её в Башню Абсолюта, пусть мои умельцы разберутся, что да как.

— Почему это к тебе, многоуважаемый Кызим? — возмущается один из его спутников. — Нам ведь тоже хочется посмотреть, что это за чудо такое. В Твоей Башне таких артефактов уже немерено накоплено, а нам…

— А вы, многоуважаемый Транг, какими вопросами в своей Башне занимаетесь? — поджав губы, оборачивается Кызим, и пальцы его стискивают посох, побелев от усилий. — Кажется, вопросами стихийной магии? Но скажите мне, какое отношение она имеет к так называемым предметам Абсолюта? Ах, да, никакого, верно ведь. А в моей Башне мы изучаем как раз Абсолют, и знаем, как опасны могут быть его артефакты. Так что, коллега, не сердитесь, но эта чудная вещица, как и многие до неё, отправится в хранилище именно моей Башни — ведь не хотим же мы уподобиться пойманному безумцу, по глупости выпустив силу этой… гм… палки на волю.

Пленный мужчина, замерев на полу, беззвучно плачет, слушая этот разговор. Он не просил этой силы, не хотел этой ноши. Он даже не знал, зачем и для чего её водгрузили именно на его плечи. Но он старался: искал ответы, поступал по совести, покинул семью, чтоб только уберечь их от встающих на его пути опасностей — и не справился.

— Слабак, — шёпотом ругает он сам себя. — Безвольный слабак, никчёмный трус. Они отобрали у тебя всё, гнали, будто волка на охоте — ради посоха, доверенного тебе, чтоб охранять один из Порталов как раз от таких, как этот Кызим. А ты, ты… Ты даже не в силах не отдать свой верный Ирринэ в чужие руки. А ведь сила, наполняющая его, так близка, только протяни даже не руку — мысль, — и она отзовётся.

Мужчина зажмуривается, лицо его вдруг становится спокойно-умиротворённым, на красиво очерченных губах сама собой появляется лёгкая улыбка, дыхание и сердцебиение останавливаются.

— И всё же, многоуважаемый Кызим, я считаю, — магистр Башни Стихий вплотную подходит к магистру Башни Абсолюта, и резко выбрасывает вперёд руку, хватаясь за посох, — что хотя бы один такой артефакт должен быть доставлен для изучения и в мою Башню. Обещаю вам… — маг кусает губы, силясь выдавить из себя слова, которые не желает произносить. — Обещаю, что после того, как наши исследования будут закончены, мы передадим сей посох магам Абсолюта.

Недовольный Кызим тяжёлым взглядом меряет оппонента, но в этот момент посох вдруг оживает, концы его разгораются ало-чёрным, отполированная ладонями середина раскаляется добела. Транг с криком отпрыгивает в сторону, глаза его расширяются в ужасе. А Кызим удивлённо смотрит на посох, точно приросший к его рукам. Он пытается отбросить его, но пальцы не слушаются, они белеют, затем темнеют, лопается кожа на тыльной стороне ладоней, и сквозь трещины толчками выплёскивается закипающая кровь, уже не алая — коричневая. Трещины тянутся вверх, по рукам, доходят до шеи, легко перебегают на лицо; одежда чародея мокра от крови, рот разинут в крике, но он не может ни остановить гибельную волну, разрушающую его тело, ни отбросить посох, прервав контакт с её источником.

Трещины добегают до границы волос, сквозь них уже видны оголившиеся кости черепа; ноги мага подкашиваются, он начинает оседать — и с громким хлопком его тело вдруг лопается, летят во все стороны ошмётки кожи и синюшно-красные обрывки внутренностей, хлещет тугими струями кровь. Кызима и ещё остававшихся внутри воинов окатывает липким месивом, расталкивает в стороны, прикладывая к стенам, громыхает упавший посох — девственно-чистое дерево едва заметно поблёскивает…

— …Аэр! Аэр, что с тобой?

Видение таяло, расползаясь клочьями тумана. Исчезли воины в кожаных доспехах, исчез Кызим и его коллега из Башни Высших Плетений. Исчез темноволосый страж и его посох с красивым именем Ирринэ.

Влад тряс меня за плечи. Я сидела, привалившись спиной к оплетённой корнями стене, а по щекам текли слёзы.

Тёплые ладони обхватили меня, прижали к груди Влада, заглушая бессвязные рыдания.