В преддверии философии. Духовные искания древнего человека

Однако самые размеры Египта оставили след на его соседях. Древние евреи и греки глубоко осознавали прошлую мощь и стабильность их колоссального соседа и давали смутную и некритическую оценку «всей премудрости египтян». Эта высокая оценка обуславливала для них два фактора, стимулировавших их собственное мышление: во-первых, чувство высоких ценностей, лежащих вне их собственных времени и пространства, так что их философии выигрывали от помещения в исторический контекст, и, во-вторых, любопытство к наиболее очевидным египетским достижениям: совершенству в искусстве и архитектуре, государственной организации и чувству геометрического порядка. Если, удовлетворяя свой интерес к Египту, они наталкивались на какие-либо элементы интеллектуального или этического превосходства Египта, то эти последние имели для них значение лишь в терминах их собственного опыта, ибо они принадлежали уже древней истории Египта. Древним евреям и грекам предстояло открыть для себя заново те элементы, которые уже утратили силу убедительности для Египта. Эта культура достигла своих интеллектуальных и духовных высот слишком рано, чтобы позволить развиться какой-либо философии, которая могла бы быть передана как культурное наследие последующим векам. Подобно Моисею, она взглянула издалека на обетованную землю, но пересечь Иордан и начать завоевание суждено было другим.

Глава 5 Месопотамия: космос как государство

Влияние окружающей среды в Египте и Месопотамии

Переходя от древнего Египта к древней Месопотамии, мы покидаем цивилизацию, вековечные памятники которой высятся и по сей день в виде «горделивых каменных пирамид, свидетельствующих о чувстве суверенной власти человека в его триумфе над материальными силами». Мы переходим к цивилизации, памятники которой погибли и города которой, говоря словами пророка, «обратились в груду развалин». Скудным напоминанием о древнем величии служат низкие серые холмы, которыми и представлено прошлое Месопотамии.

И такое положение вещей совершенно закономерно. Оно отвечает самому духу обеих цивилизаций. Если бы сегодня возродился древний египтянин, то он, несомненно, с волнением отнесся бы к долговечности своих пирамид, ибо он придавал человеку и осязаемым творениям человека больше существенного значения, нежели большинство других цивилизаций. Если бы возродился житель древней Месопотамии, то он едва ли был бы серьезно расстроен тем, что его творения стерты с лица земли, ибо он всегда знал — и знал глубоко, — что, поскольку речь идет о «просто человеке, — дни его сочтены и, что бы он ни делал, он всегда лишь ветер» ¹. Для него центр и смысл существования всегда лежал вне человека и вне его творений, вне осязаемых вещей — в неосязаемых силах, управляющих вселенной.

Каким образом египетская и месопотамская цивилизации приобрели эти совершенно различные этосы, один доверительно, а другой недоверчиво относящийся к могуществу и высшему значению человека, — вопрос нелегкий. «Этос» цивилизации — результат настолько запутанных и настолько сложных процессов, что не поддается точному анализу. Поэтому мы просто укажем на один из факторов, который, как представляется, сыграл значительную роль, — фактор окружающей среды. Главы 2–4 уже подчеркнули активную роль окружающей среды в формировании мировоззрения раннего Египта. Египетская цивилизация возникла в компактной стране, где одно селение лежало в успокоительно тесной близости к другому, а все пространство в целом было замкнуто и изолировано от окружающего мира защитным ограждением гор. Над этим надежным укрытием каждый день проходило надежное, неизменное солнце, вновь и вновь вызывая Египет к жизни и деятельности после ночного мрака; каждый год здесь разливался верный Нил, чтобы оплодотворить и оживить египетскую почву. Можно подумать, что Природа намеренно обуздала себя, что она обособила эту безопасную долину с тем, чтобы человек мог наслаждаться жизнью беспрепятственно. Совершенно не удивительно, что великая цивилизация, возникающая на таком фоне, должна быть исполнена чувства собственного могущества, должна быть глубоко впечатлена своими собственными — человеческими! — достижениями. Глава 4 определила мировоззренческую позицию раннего Египта как «пионерский дух явных достижений, первого успеха в новом направлении. Отсутствие препятствий порождало свойственную юности, полагающуюся на свои собственные силы самонадеянность. Человек довлел самому себе. Боги? Да, они существовали где-то там, и — в этом можно было не сомневаться — они создали этот отличный мир, но мир был хорош потому, что человек был сам себе хозяином и не нуждался в постоянной поддержке богов».