В прятки с отчаянием (СИ)

— Да, — не стала отпираться Тания, понимая, что это бесполезно. — Ты опять воздействуешь на меня? — вопрос прозвучал так тихо и робко, что Зейну пришлось его понять скорее из ее мыслей, нежели на слух.

— Я обещал не трогать твое сознание. И не контролирую тебя сейчас. Потому и спрашиваю, почему ты хочешь этого?

Близость девушки действовала странно. Дико кружилась голова, Зейн уже стал бояться, что открылась рана и он опять теряет кровь, но нет, с плечом все было в порядке. Она примитивная, он не должен хотеть как-либо вступать с ней в контакт, не должен даже думать об этом, но запретить себе не думать о непонятном ему голоде оказалось абсолютно не мыслимо. Ему, безупречному, властвующему над чужим сознанием, высшему человеку, который мог остановить кровь из раны и излечить себя после огнестрельного ранения, сейчас тело отказывалось подчиняться совершенно.

— Я не знаю, — Тании так надоели эти игры, а желание настолько сильно, что она, отбросив все сомнения, потянулась пальчиками к его щеке. — Просто хочу и все…

Девушка, безо всякого воздействия и принуждения, поднялась на мысочки и невесомо прикоснулась к холодным губам, даже не рассчитывая на какой-либо отклик или реакцию. Просто до боли, душевной и физической, хотелось растопить этого невозмутимого человека, так хотелось, что все ее сознание кричало об этом. А прикоснувшись, не смогла оторваться, до чего ей нравились эти губы, ощущение близости мужчины действовало опьяняюще…

Он замер, изо всех сил стараясь держать себя в руках, но эта опасливая и робкая нежность поцелуя, которую он чувствовал сейчас, заставляла все тело наливаться свинцовой тяжестью, отчего-то перехватывало горло и хотелось сделать так, чтобы девушка оказалась еще ближе. Слабые покалывающие токи растекались от эпицентра жажды до кончиков пальцев, сердце разгонялось, бешеными толчками пихаясь в грудную клетку, и как ни призывай на помощь все свои умения, ласковые женские губы, что дотрагивались до него, несмело, осторожно прихватывали — дарили непередаваемую сладость, наполняющую изнутри, которая, того и гляди, грозила выплеснуться через край… Он боролся, боролся с собой до конца, но когда Тания, забыв где она и кто рядом с ней, робко дотронулась язычком до его губ, оставляя влажный след, а прохладная узкая ладошка огладила щеку, нежно проведя пальчиками по скулам, он больше не смог сопротивляться своему желанию ответить ей.

Зейн, вплетая ладонь в волосы девушки, резко подался вперед и впился в ее рот так исступленно, что Тания удивленно охнула. На этот раз поцелуй вышел до болезненности сумасшедшим, распаляющим, необузданным. Рваные вдохи пытались напитать тело кислородом, но казалось бесполезно было надеяться на это, из помещения будто выкачали весь воздух, и приходилось наполнять легкие с запасом, а потом расходовать его помалу, чтобы не задохнуться от охватившего их обоих раскаленного вожделения, витавшего в воздухе и толкавшего на безумные поступки. Зейн обхватил девушку, тесно прижав ее к себе, будто она вдруг почему-то надумала отстраниться, но Тания настолько обомлела от такого напора, что сейчас вряд ли была способна на какие-то действия, кроме бессознательных.

Их первые поцелуи на базе были осторожными, тщательно контролируемыми, продуманными, словно он проводил эксперимент или опыт. Наверное, так и было, хоть это и не отменяло того, что они были потрясающе сладкими и незабываемыми. Сейчас он целовал ее страстно, так, как это делал бы человек, а не безупречный, пылко, горячо, до необратимости эмоционально. Было в этом поцелуе все что угодно, только не контроль, которого лишились они оба, забыли вообще, кто они, зачем они здесь.

Весь их мир сейчас сконцентрировался на бешеных движениях губ, то прихватывающих, то посасывающих, которые становились все откровеннее и глубже с каждой минутой; между ними разгоралась полыхающая, затопляющая сознание чувственность, вызывая потаенные и неприкрытые желания. Сплетение тел, казалось, вплавленных друг в друга, просило еще большего соития, и, обнимая мужчину, привлекая его к себе все теснее, Тания всем своим существом чувствовала отклик на свой порыв. Зейн пытливо изучал тело девушки, поглаживая и исследуя каждый изгиб, пока язык оккупировал ее рот уже совсем невоздержанно, жарко вплетаясь и напористо лаская, собирая по крупицам новые для себя ощущения.