В прятки с отчаянием (СИ)

Но предположение парня захлебывается в страшном скрежете металла, и поезд, будто напоровшись на трамплин, резко кренится вверх и набок, чуть не врезаясь в стену тоннеля, по которой от самых рельс взметнулись ослепляющие всполохи искр. Сильный толчок, за какие-то секунды беспорядочно раскидал два десятка людей по вагону, расталкивая в стороны. Все смешалось в один жуткий ад, в одно мгновение ударившие по ушам крики людей, тонущие в звоне бьющегося стекла и лязге сминаемого железа. Меня толкает через перегородку на пол, только успеваю зацепиться за вертикальный поручень, обхватив его руками и приложившись лбом, как сверху падает кто-то, споткнувшись о мои ноги, что я скулю от боли. Крышу вагона отдирает неведомая сила, вспоров, как консервную банку, куски железа летят в гущу бесстрашных, разрубая людей…

Ужас пробирает до нутра, в глазах потемнело. Грохот, вопли, куча мала из тел, искрящиеся провода… Иви, пролетев по инерции, врезается в стекло головой, и оседает безвольной куклой. Итона протащило в конец вагона, закрутив в остальную мешанину истерзанных обломками останков. Куски пластика салона, железки, трубки поручней и осколки, вперемешку с переломанными телами и вещами людей, подбрасывает при новом толчке. По полу растекается что-то темное, кровь, и неуправляемый состав несется дальше, виляя из стороны в стороны…

— На пол, все на пол! — слышится знакомый голос брата, — и крепче держитесь за что-нибудь. Люси, где ты? Люси!

— Я тут, Рич, — пытаюсь докричаться сквозь жуткий ор хаоса, оглядываясь по сторонам.

Брат обнаружился в начале вагона, весь в крови, кажется, щека распорота. Обхватив одной рукой поручень и пытаясь упереться ногами в перегородку, он удерживал болтающуюся Мию.

— Люси, только держись, слышишь меня? Не отпускай руки.

Я киваю, судорожно цепляясь сильнее в стальную трубку пальцами, то и дело кренившуюся назад, выискивая за что бы зацепиться ногами. В бок врезается что-то тяжелое, выбивая дыхание. Матерь Божья, да что происходит… Снова жуткий скрежет, всполохи искр, состав начинает немного тормозить, следом вспышка и удар такой, что сердце замирает, пропуская несколько тактов, а вибрирующий металл бортов рвет с треском, как тонкую фольгу, оставляя часть вагона позади. Вики вылетает в темноту тоннеля, отцепившись от окна. Меня швырнуло плечом в перекореженную стенку, поручень ходит ходуном, вот-вот оторвется, выкинув на рельсы, и ладони скользкие, взмокли от страха. Болезненный вздох, сердце рывком в скукоженный желудок, дрожь колотит, что зуб на зуб не попадает, а в груди печет и больно. Едкий запах паленых проводов и пластика, разносит сильными, от скорости, порывами ветра. Сжимаю зубы до скрипа, сглотнув тошный комок в пересохшем горле.

— Люс, дай мне руку, — кричит кто-то, я пытаюсь проморгаться, но глаза слезятся и видимость размывает. — Руку протяни, Люси, давай, я тебя перехвачу. Ну же, скорее! Поручень долго не выдержит.

Джай, ухватившись за ручку раздвижной двери, протягивает мне руку, но дотянуться до него совсем не выходит, как бы я ни старалась и ни упиралась ногами. Сердце зашлось паническим боем.

— Я не могу, не получается, слишком далеко.

— Тянись, еще немного и все получится, не бойся, я тебя поймаю, — выкрикивает он, продвигаясь ближе, — давай, малышка, совсем чуть-чуть осталось.

Он смотрит на меня полными отчаянной тревоги глазами и что-то шепчет, кажется, чтобы я смотрела на него и тянулась, вытирает о штанину свою окровавленную руку и вновь протягивает мне ее. Мои пальцы почти прикоснулись к большой ладони, но вагон содрогается, жалобно звякнув, где-то рядом заходится пламя, я чувствую его жар кожей, снова летят обломки, и поручень срывается. Вскрикнув, я лечу по инерции вперед, в какой-то момент ощутив сцепившуюся на запястье крепкую хватку чужих пальцев. Пытаюсь вздохнуть, но не могу, легкие будто отказывают, по промокшей насквозь потом спине, пробегает холодный импульс. Я открываю глаза, но вижу только разрастающуюся сплошным потоком вспышку огня, поглощающим все на своем пути…

Яркий свет расширяется, заполняя пространство, выталкивая меня в сознание. Голова тяжелая, как чугуном налитая и пить хочется до издоху. Душа медленно-медленно разворачивается из комочка, и я глубоко вдыхаю, растирая лицо ладонями.

— Твою мать! — вырывается непроизвольно, когда я понимаю, что очнулась, наконец. — Ну что там Трой, сколько? — спрашиваю, устало откинувшись в кресле и, прикрывая лоб рукой, пристально слежу за реакцией эрудита.

Брат стоит, опираясь на подставку монитора, и скептически качает головой. Вот уже два года, с момента моего первого пейзажа, я пытаюсь избавиться от страха перед поездами. И даже не сами составы меня изводят, я как прыгала на них всю жизнь, так и прыгаю без проблем, а вот эти все крушения… В Бесстрашии ходит поверье, что если у тебя не сложилось с поездами, то все, ничего из тебя путного не выйдет. Глупость какая, я бесстрашная, два года назад я осталась в Бесстрашии и хотела этого всем сердцем, но вот поезда… Почему, отчего остается только гадать.