В прятки со смертью (СИ)

— Ах ты, скотина придурочная! У*бок долбанный! Еб*ный засранец! Идиот х*ев! Сукин сын!!! — у меня глаза на лоб полезли, это она у искренних набралась такого? Или у жены Ворона? — Ты вообще когда-нибудь, хоть немного, думаешь, что ты говоришь мне? Или тебе на меня насрать? Ты понимаешь, что я в Отречении пережила? Ты понимаешь, что я пережила, когда ты в Дружелюбии свалился и кровь из тебя хлещет? — Подлетает ко мне, я от удивления пропускаю удар, маленький кулачок оставляет на челюсти довольно ощутимую боль. — Что я должна думать? Что это было, в Эрудици? Что это было, в Дружелюбии? Я думала ты предатель, и вдруг ты все поворачиваешь, что вроде бы и нет! Как я могу тебе верить, если ты током меня пытал? Если ты меня чуть не застрелил?

— Я не стал бы в тебя стрелять, я прикидывал как тебя вытащить оттуда! Это война и мы на ней воины. Что за идиотская истерика? Ты выглядишь омерзительно в своей попытке оглушить меня своим визгом. Если ты такая тупая, что не понимаешь военных стратегий и тактик, то тебе вообще не место в Бесстрашии.

— И где оно, это твое Бесстрашие? Ты что слепой и не видишь, что нет больше ни Бесстрашия, ни Отречения, ни Дружелюбия, а есть только жалкие кучки людей, которые пытаются выжить! А ты ходишь напыщенным павлином и рассуждаешь кому место в Бесстрашии, кому нет! Фор прав, ты так держишься за свое лидерство, что дальше него ничего не видишь? Готов был в жертву меня принести своей фракции, которой нет?

Лицо перекошено от злости, глаза сверкают, ну прямо разъяренная кошка. Ну надо быть такой дурой, чтобы именно сейчас поднимать эти вопросы? У меня что, был выбор? Я должен был, подобно Итону, все бросить и бегать за ней по всему Чикаго? Так, надо прекращать истерику. Беру ее за плечи и хорошенько встряхиваю.

— Есть вещи, которых лучше не произносить. Ты ничего в этом не понимаешь. Сейчас хаос и неразбериха, все напуганы и не знают, как быть дальше. А я знаю. Бесстрашные должны оставаться Бесстрашниыми до конца, понятно? Бесстрашие оно не в Яме, оно вот здесь, — тыкаю ей в голову, — и вот здесь, — в грудь.

— Какой же ты пафосный идиот, сам от себя х*еющий! У тебя только инструкции и нотации наготове! А я? Я что-нибудь значу для тебя?

— Не задавай вопрос, если не готова получить на него ответ.

— Сволочь, какая же ты ублюдочная сволочь! Заставил меня поверить, что я тебе не безразлична, использовал и выбросил как старую не нужную тряпку. Еб*ный придурок. Ненавижу тебя. — вот и ладушки.

Пощечина хлесткая, резкая, действует безотказно. Мелкая замирает на мгновение, в глазах появляется презрение и отвращение.

— Молодец. Это у тебя лучше всего получается. Урод. — отворачивается от меня, — зря я пришла. Как чувствовала. Пошли, выведу тебя отсюда и больше не попадайся мне на глаза. Попадешься — пожалеешь.

— Ты мне угрожаешь?

— Предупреждаю. Так, давай вытягивай руки, надень наручники. Да не закрепляй ты их! Пойдем, как-будто я тебя перевожу из лазарета в камеру. Если кого встретишь, молчи. — Идем к лифтам, потом на крышу.

— Где укольчики достала? В Эрудиции? Как узнала?

— У меня там брат доктор. Он мне сделал антидот, дал рвотное и уколы с собой на случай чего.

— А я думаю, как ты все так ловко провернула! И кто у нас брат? Как зовут?

— Зовут Дин Финн. Он доктор.

— Видишь кого-нибудь из девиц? Жену Ворона видела? Как ее, блин, забываю все время. Темненькая такая…

— С Сани все хорошо, с Линн тоже. Так и передай. Да и Сани сказала, что голову ему открутит. — Ох, бабы…

Морг-центр ночью и правда похож на морг. Если и есть какие-то охранники, то нам они не попадались все то время, пока мы шли.

— Что на крыше? Зип-лайн? — вполне себе приемлемый выход из положения.

— Да. Летал когда-нибудь?

— Идиотский вопрос.

— И говоришь, что это меня заклинило? — ну, вот что за девица? Свихнешься с ней.

— Слушай, а где Фор? Как ты так свободно ко мне пришла? И вообще где охранники и хоть кто-нибудь?

— С Фором Трис, — ох, покраснела даже. А что в этом такого? — Остальные в патруле. Про зип на Искренности не многие знают. Только экстремалы. Слишком низкое здание для этого. Мне Сани сказала. Будь осторожен, кстати.

— Тебе тоже придется выбираться отсюда после всего этого. У тебя есть план отступления? Я хочу, чтобы ты… — хотел сказать, чтобы берегла себя, да и еще много чего, но договорить не успеваю, выбираемся на крышу. Там стоит какой-то парень, сначала не узнаю его, потом вижу, что это тот самый м*дак, что лапал мелкую у стены перед «сафари». Как его, бл*дь? Браен? Каен? Парень бросается к Эшли, берет ее лицо в ладони. Что, бл*дь? Ты куда руки свои тянешь?

— Эшка, что у тебя с щекой? Это он тебя ударил? — что за дурацкое прозвище, Эшка? Вот сука.

— Все хорошо, Райн. Не волнуйся, — ах, да, значит Райн. Сбрасываю наручники, подхожу к нему на расстояние хука.

— Что это за х*есос?

— Эй, нельзя ли повежливее? — и в руках себя держать не умеет. Гандон.

— Ты сейчас очень вежливо полетишь с крыши.

— Прекратите оба! Эрик, это Райн, мой друг, если ты не заметил, он нам помогает, тебе в частности. У нас мало времени…

— Я вижу, что Райн, почему он тебя лапает?