В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии

Ангус ничего не сказал. Он подбежал к матери и положил голову ей на шею. К моему большому удивлению, после этого он задрал ее футболку, приложился к груди и стал сосать молоко.

Я наблюдал за тем, как семилетний Ангус пьет материнское молоко. Я, конечно, поддерживаю грудное вскармливание и считаю, что оно крайне полезно для младенцев (конечно, если мать сама хочет кормить грудью), но происходящее показалось мне странным.

– Не слишком ли он большой для грудного вскармливания? – робко поинтересовался я.

Хелена посмотрела на меня, собираясь что-то ответить, но Ангус оторвался от груди и опередил ее.

– Отвали! – рявкнул он, отвернулся и снова приложился к груди матери.

Я ахнул. Неужели семилетний ребенок только что сказал мне отвалить? Я не мог в это поверить. Мальчишка у меня на глазах сосал материнскую грудь и нагрубил мне в лицо. Мне нужно было что-то ответить.

– Думаю, если он достаточно большой, чтобы посылать меня, то он достаточно большой, чтобы пить из стакана, – сказал я. Вообще я из тех людей, которые уже после спора придумывают миллион умных аргументов, но в тот раз я был вполне доволен своим ответом.

– Мне так неловко, – сказала Хелена, отталкивая Ангуса от груди. – Я не знаю, почему он так сказал. Он никогда не грубит. Ангус, извинись перед доктором.

Мальчик вырвался из рук матери и, не сказав ни слова, выбежал из комнаты. Хелена и так выглядела очень смущенной, поэтому я не стал развивать эту тему. Я осмотрел ее шов, он действительно был воспален. После выписал рецепт на антибиотики, которые сестра могла купить для нее в аптеке, и ушел.

Вот и все. Так меня впервые оскорбили на работе. Может, мне следовало прислать Ангусу письмо, в котором я объяснил бы ему, что в нашей клинике такое отношение к сотрудникам считается неприемлемым? «Нет, – решил я. – Дам ему еще один шанс, потому что в этом была и моя вина».

Мы с Ангусом виделись еще один раз. Мать привела его в клинику из-за кашля. Мы оба посмотрели друг на друга с подозрением. Я старался его не провоцировать, потому что мне совсем не хотелось еще раз стать свидетелем его гнева. К счастью, мальчик вел себя безупречно.

Уходя, мама сказала ему:

– Поблагодари нашего замечательного доктора, Ангус.

Ангус посмотрел на меня и ничего не сказал.

– Ангус? – повторила Хелена.

– Спасибо, доктор, – пробормотал он.

Его мать явно испытала облегчение и гордость одновременно. «Что ж, это лучше, чем слушать оскорбления», – подумал я.

– Пожалуйста, Ангус, – торжествуя, ответил я.

После первого оскорбления из уст Ангуса я еще несколько раз сталкивался с грубостью на работе. На самом деле мы с коллегами каждую неделю обсуждали ситуации, в которых становились жертвами агрессивных пациентов. Когда не Ангус, а взрослый пациент начинает повышать голос и оскорблять вас, это по-настоящему пугает, и такие случаи всегда выбивают из колеи.

Если задуматься, врачи общей практики подвергают себя опасности ежедневно. Они находятся в кабинете наедине с незнакомцем, и в теории произойти может что угодно. Если незнакомец решит, что у него был плохой день и захочет пырнуть своего врача ножом, то врач вряд ли сможет этого избежать.

Точно так же, когда мы идем к пациенту домой, мы надеемся, что все будет в порядке, но в действительности шагаем в полную неизвестность. Никогда не знаешь, что кроется за закрытой дверью. Честно говоря, по-настоящему агрессивные пациенты – это редкость, однако они все же встречаются. Есть задокументированные случаи, как пациенты избивали и даже убивали врачей. Меня часто спрашивают, почему пациентам приходится обходить меня и садиться в дальнем конце кабинета, а не располагаться прямо у двери. Дело в том, что мой выход из помещения всегда должен быть свободен. Такие вещи необходимо учитывать, продумывая дизайн кабинета.

Был вечер четверга, и мой рабочий день подошел к концу. Он не задался с самого начала. Я забыл пакет с обедом дома. Приготовленные сэндвичи остались на кухонном столе. Разумеется, к моему возвращению они уже отмякнут и раскиснут под солнцем, так что мне придется их выбросить. Хуже того, утром у меня состоялся очень сложный разговор с пациентом: я сообщил ему, что результаты рентгенографии грудной клетки указывают на рак. Эта консультация потребовала больше времени, нежели отведенные 10 минут, поэтому прием задержался. В итоге мне пришлось извиняться перед каждым пациентом за ожидание. Некоторые ворчали, как будто я был виноват в том, что уделил чуть больше времени пациенту с подозрением на рак легких, чтобы подробно описать ему все дальнейшие шаги. Я был не в лучшем настроении, но и не в худшем: как бы то ни было, рабочий день почти закончился.