В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии

– Знаете, Мэри, я бы выпил чаю, – сказал я.

Во время разговора с сестрами я намеренно употребил слово «умер». Честно говоря, я произнес его трижды, чтобы они точно все правильно поняли. Этель несколько раз спросила, не хочу ли я остаться на обед, но я вежливо отказался. Мне было грустно оставлять их, но к ним вскоре должны были прийти медсестры из хосписа, чтобы со всем помочь. Я поехал в клинику.

На обратном пути я гадал, вернутся ли Мэри и Этель каждая в свой дом, ведь теперь им уже не нужно было ухаживать за мистером Грейсоном. Забота о брате подарила им чувство собственной значимости, и теперь им было бы трудно снова жить отдельно.

Удивительно, как смерть меняет жизнь и расставляет приоритеты. Я заехал в пекарню, чтобы купить сэндвич себе и выпечку для коллег из клиники.

Смерть делает вас более внимательным, пусть даже на день.

Наблюдение у одного врача имеет большое значение для умирающих пациентов. Это было важно как для Грейсонов, так и для мистера Бэрроумена.

Мистер Бэрроумен был пациентом нашей клиники много лет. Ему было уже под восемьдесят, но он флиртовал с администраторами каждый раз, когда появлялся у нас. Я всегда понимал, что он приходил, по огромному количеству оставленных им шоколадок. Он был всеобщим любимцем.

Я обожал мистера Бэрроумена, потому что он тоже увлекался садоводством. Он занимался им гораздо дольше меня и всегда приносил мне саженцы самых красивых растений, а также огромный запас луковиц. У него была привычка не обращать внимания на плохое самочувствие, из-за чего его рак мочевого пузыря обнаружили слишком поздно. Он объяснял частое мочеиспускание и кровь в моче старостью, но это было не так.

Мистер Бэрроумен родился в Ирландии и настаивал, чтобы все называли его просто Том. Он работал учителем начальных классов в городской школе, расположенной недалеко от клиники. В том районе жили в основном иммигранты.

Когда мне наконец удалось направить Тома к урологу, оказалось, что уже слишком поздно и лечение не принесет пользы. Рак распространился за пределы мочевого пузыря и поразил кости. Независимому мистеру Бэрроумену было крайне сложно смириться с тем, что он больше не может сам приходить в клинику. Когда мы виделись с ним на последней консультации у меня в кабинете, он выглядел особенно бледным и худым.

– Том, если вам слишком тяжело приходить сюда, я буду рад сам посещать вас на дому, – сказал я.

– Черт возьми, я и не знал, что врачи еще ходят по вызовам! – сказал он, пытаясь отдышаться.

– Думаю, для вас можно сделать исключение, – ответил я.

У Тома было два сына, которые жили в Ирландии, но последние четыре недели по очереди ухаживали за ним. Один из сыновей позвонил в клинику и вызвал врача, поскольку у Тома было затруднено дыхание. Сын подозревал инфекцию дыхательных путей.

Том жил в Уинтерборне, одной из беднейших деревень Англии. Он оказался там еще до того, как это место пришло в столь плачевное состояние. На улицах деревеньки можно было видеть бесхозные старые диваны и валявшиеся на обочине промокшие матрасы. Вокруг города, где я работал, было много деревень, но ни одна из них не была такой запущенной, как Уинтерборн. Если один из наших врачей направлялся туда на вызов, он должен был предупредить об этом менеджеров, а по возвращении подтвердить, что с ним все в порядке. Если врач не давал о себе знать в течение часа, ему звонили из клиники.

Каждому молодому врачу рассказывали легенду о враче общей практики, которого в Уинтерборне пырнули ножом.

В некоторых версиях фигурировали угон автомобиля, ограбление и избиение, поэтому никто не знал, чему именно верить. Я предупредил менеджера Генри, что направляюсь в Уинтерборн, и пообещал связаться с ним по возвращении.

В деревне были ряды домов из красного кирпича. Мне было легко заметить дом Тома, поскольку только перед ним лужайка не была забетонирована или завалена хламом. Дом Тома выглядел симпатичным по сравнению с остальными. У него был идеально подстриженный газон с кустами роз. Два розовых куста у меня в саду выращены как раз из саженцев мистера Бэрроумена.

Имон, сын Тома, открыл мне дверь и проводил на второй этаж. Прошло всего две недели с нашей последней встречи с Томом, но меня поразило, как сильно он изменился за это время. Мужчина сильно похудел, и его щеки впали. Том лежал с полуприкрытыми глазами, и его дыхание было сбивчивым и шумным.

– Он стал так дышать вчера вечером, – сказал Имон. – Мы вызвали медсестру, которая добавила в инфузионную помпу какой-то препарат, но мы не заметили разницы.

Я поставил сумку и сел рядом с Томом. Я слышал такое шумное дыхание раньше и знал, что оно предвещает: так дышат неизлечимо больные люди незадолго до смерти. Когда воздух проходит через густую смесь слюны и слизи в верхних дыхательных путях, раздается характерный трескучий звук. Внутренние мышцы умирающего человека ослабевают настолько, что уже не могут продвигать слюну и слизь.