В присутствии Бога (100 писем о молитве)

Но и те побуждения, что вдохновляли псалмопевца, не чужды им, и то значительное место, какое древние псалмы Израиля занимают в литургии, служит ясным тому свидетельством. Однако побуждения более высокие пробуждают в них еще более высокую хвалу. Она есть восхваление Отечества Божия по отношению к ним, ликующие восклицания в честь Отеческой Его любви. Ибо христианам ведомо то, чего не знали иудеи: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3,16). И эта жизнь вечная представляет собой несказанную реальность: «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называть и быть детьми Божиими» (1 Ин 3,1). Сколько же христиан из-за того, что на деле они не верят, что являются чадами и наследниками Божьими (ср. Гал 4,7), изнывают в посредственности и унынии, и когда они приступают к молитве к Своему Господу, то куда чаще делают это затем, чтобы клянчить, а не чтобы воздать благодарение. Бывая у них, почти что не испытываешь впечатления, что находишься в присутствии народа, который Бог приобрел Себе «в похвалу славы Его» (Еф 1,14). К счастью, есть среди христиан и такие, которые понимают свое призвание ко хвале. И хвала эта драгоценна в очах Божиих, ибо Он слышит в ней отголоски молитвы Сына Своего. Чтобы дать понять эту истину, некоторые Отцы Церкви охотно сравнивали Христа с царем Давидом, который, славя Господа, играл на музыкальных инструментах. Но, прибавляют Отцы, новый Давид не прибегает «к псалтири и гуслям», инструментам неодушевленным. Чтобы воздать достойную хвалу Отцу Своему, Он играет на инструменте, наделенном разумом и свободой, каков есть человек, с душой и телом. Таким образом, через христианина и в христианине, который воздает хвалу своему Богу, Сам Христос выражает Возлюбленному Отцу Своему вечное Свое и радостное благодарение. Хвала христианина — хвала Христа. Хвала Церкви — хвала все-Христа, присутствующего во вселенной.

54. За тебя!

Уже не помню, где я прочитал, что о. Шарль де Фуко испытывал необычайную радость, воспевая Богу стих гимна Gloria («Слава в вышних Богу»): «Благодарим Тебя ради великой славы Твоей!» Мы, христиане малого формата, благодарим Бога за Его дары, за Его помощь, за Его щедроты. И слишком часто мы, подобно девяти прокаженным, попросту забываем о благодарносУ святых Сияние Божества, Его безмерное Величие, неизмеримая Его Благость исторгали из сердец благодарение. Их восхищало и переполняло радостью не то прежде всего, что Бог им дает, но то, что Он есть. Если бы они даже и не получили от Него ничего, хвала их не сделалась бы оттого менее пламенной, их счастье ничуть не умалилось бы, ибо они предельно счастливы просто потому, что Бог есть Бог.

Вот, несомненно, чувство из самых тонких, самых очищенных, самых редкостных (в двойном смысле слова: редко встречающихся и драгоценных). Есть такие существа, которые, всецело оставив заботу о себе, освободившись от всякого инстинкта собственности, не нуждаются в благодеяниях для того, чтобы забил в них источник благодарности: им довольно, чтобы некая прекрасная вещь существовала… Подобное чувство предполагает долгое упражнение в чистой любви и в самоотречении. И вместе с тем, его порой можно встретить в сердце ребенка, как распустившийся подснежник, опередивший весну. Вот пример маленькой девочки, которая, безусловно, не далека от того, чтобы оценить и принять приведенный стих из Gloria — ее мать передала мне такие ее слова: «Спасибо, мама, спасибо, моя мамочка! — Но за что же, доченька? — За ТЕБЯ!».

55. В Роншане

Один студент недавно рассказал мне, как ему открылась молитва. Я вам передаю его слова, они, быть может, помогут вам лучше молиться. Это произошло в Роншане, в церкви, построенной Ле Корбюзье, памятнике уникальном, не похожем ни на какой другой, истинном творении — мысль, которая нечасто приходит в голову при виде произведения искусства. Внутри, в глубине, направо от главного алтаря — часовня. Представьте себе круглую башню, примерно метров четырех в диаметре и метров пятнадцати высотой. Войдя туда, вы оказываетесь в совершенно пустом пространстве. Стены с заметными выступами, покрытые бледно-серой штукатуркой, лишены всяких украшений. Свет падает с высоты, но отверстия, сквозь которые он проникает, невидимы снизу. Внизу почти потемки, но взгляд, постепенно подни