В присутствии врага

Линли просил их обратить особое внимание на два места: зеркало в ванной и водопроводные краны под ним, а также окно, выходящее на Джордж-стрит, где было отмытое стекло, явно, чтобы наблюдать через просвет между домами за школой святой Бернадетты на Блэндфорд-стрит. Сам Линли трудился в крошечной как спичечный коробок кухне, осматривая буфет и ящики стола, в надежде найти что-то, ускользнувшее от внимания Сент-Джеймса.

Вещей здесь было немного, и Линли должен был признать, что Сент-Джеймс с присущей ему скрупулезностью и вниманием к деталям, аккуратно перечислил все во время их разговора накануне днем. В одном из буфетов стояла красная металлическая кружка, в ящике лежали одна единственная вилка с погнутыми зубьями и пять ржавых гвоздей, на кухонном столе стояли две грязные банки. Больше ничего не было.

Под звук капающей из крана воды Линли наклонился к пыльному столу и обследовал его более тщательно. Он осмотрел его поверхность на уровне глаз, ища что-то примечательное, незамеченное им на фоне пестрого жаростойкого пластика — проследил глазами от стены к внешнему краю стола, потом от внешнего края к полоске металла, которой была прикреплена раковина. И тут он это увидел. Небольшой кусочек голубоватого цвета — немногим больше крошки — застрял в узкой щели между металлической полоской вокруг раковины и поверхностью стола.

С помощью тонкого лезвия из комплекта для криминалиста он осторожно поддел голубой кусочек и вытолкнул его из убежища. От него исходил слабый лекарственный запах. И когда Линли, положив его на ладонь, слегка поцарапал ногтем, он легко раскрошился. «Остатки наркотика? — подумал он. — Или какое-то моющее средство?» Он положил крошки в пузырек, надписал этикетку и передал в руки одного из криминалистов для скорейшего анализа.

Затем он вышел из квартиры в душный коридор. Из-за того, что окна были забиты досками, вентиляция в здании практически отсутствовала. Смрад от крыс, разлагающейся пищи и экскрементов висел в воздухе, усиленный теплом поздней весны. Именно это обстоятельство и комментировал констебль уголовной полиции Уинстон Нката, когда, поднимаясь по лестнице, встретился с Линли, спускавшимся в квартиру третьего этажа. Зажав нос и рот идеально выглаженным белым платком, констебль пробормотал:

— Не дом, а выгребная яма.

— Лучше смотри, куда ступаешь, — посоветовал ему Линли. — Бог знает, что может быть на полу под этим мусором.

Нката пробрался к двери квартиры, куда вошел Линли, и приблизился к нему.

— Надеюсь, эти ребята получат доплату как за участие в боевых действиях.

— Это все входит в круг их обязанностей. С чем ты пришел?

Лавируя между наиболее крупными кучами мусора которые просеивали полицейские отдела криминалистики, Нката подошел к окну, открыл его, впустив в комнату чуть заметную струйку воздуха. Но это, судя по всему, его удовлетворило, потому что, все еще морщась от запаха, от все же отнял платок от лица.

— Я тут пообщался с местными копами, — сказал он. — Квартал Кросс-Киз-Клоуз относится к участку на Вигмор-стрит. Кто-то из полицейских должен был видеть этого лоботряса, о котором говорил Сент-Джеймс.

— И? — спросил Линли.

— Глухо, — ответил Нката. — Ни один из их штатных копов не помнит, чтобы он прогонял какого-то бездомного из квартала. У них сейчас запарка — туристский сезон и все такое, и они не подсчитывают, когда и скольких бродяг им приходится шугануть с улиц. Так что никто не берется утверждать, что такого случая не было. Но также никто и не соглашается дать нашему художнику описание и составить портрет этого бездомного.

— Глухо, — подтвердил Линли. Растаяли их надежды получить приличное описание бродяги.

— Как я и предполагал, — улыбнулся Нката и потянул себя за ухо. — Поэтому я позволил себе некоторые вольности.

В прошлом благодаря своим вольностям Нката сумел добыть немало важнейшей информации. Линли с интересом взглянул на него:

— Ну?

Констебль уголовной полиции полез в карман куртки. Дело было так: он пригласил на завтрак в кафе одного из их художников — по тому, как Нката быстро наклонил голову вниз, Линли понял, что речь идет о представительнице прекрасного пола. По дороге они заглянули в Кросс-Киз-Клоуз к тому сценаристу, который дал Хелен Клайд описание бродяги, выдворенного из кривых переулков квартала в тот самый день, когда исчезла Шарлотта Боуин. Художница взялась за работу, писатель подсказывал ей характерные детали, и через некоторое время им удалось получить довольно похожий портрет. Позволив себе еще одну маленькую вольность и проявив при этом достойную восхищения инициативность, Нката предусмотрительно попросил художницу нарисовать второй портрет, но уже без лохматых волос, бакенбард и вязаной шапки, то есть без всего этого предположительно маскировочного антуража.

— И вот что у нас получилось, — он вручил Линли два рисунка.