В присутствии врага

Линли внимательно изучал их, а Нката тем временем продолжал: он сделал копии обоих, он раздал их полицейским, в данный момент прочесывающим улицы с целью определить место, откуда была похищена Шарлотта. Он также передал копии полицейским, проверяющим близлежащие ночлежки для бездомных, на случай, если там кто-то сможет его опознать.

— Пошлите кого-нибудь с рисунками к Ив Боуин, — сказал Линли. — Пусть покажут их также ее мужу и экономке. И тому джентльмену, о котором ты мне вчера говорил — любителю понаблюдать за улицей из окна. Вдруг кто-то из них сумеет нам что-нибудь подсказать.

— Понял, — ответил Нката.

На лестничной площадке двое криминалистов трудились над свернутым в рулон ковровым покрытием из верхней квартиры. Он, как невыполненное обязательство, непосильной тяжестью давил на их плечи. Один из полицейских крикнул:

— Держись, Макси. Сейчас попробую развернуться, — и они, пошатываясь, направились к лестнице. Линли поспешил им на помощь. Нката, хотя и с меньшей готовностью, присоединился к ним.

— Разит собачьей мочой, — сказал он.

— Да он ею насквозь пропитан, — заметил Макси. — Ну и запашок теперь будет от твоей куртки, Винни.

Остальные захохотали. Спотыкаясь, ворча и натыкаясь на углы в полутемном коридоре, они добрались до первого этажа. Здесь, по крайней мере, было чуть больше света и воздуха, так как, чтобы попасть в дом, металлические листы и доски с двери главного входа пришлось снять. Они пронесли рулон через эту дверь и забросили его в ожидавший на улице фургон. После этого Нката долго и тщательно отряхивался.

Стоя на тротуаре, Линли обдумывал то, что сказал ему Нката. Действительно, толпы туристов бродят в квартале в поисках Риджент-парка, музея восковых фигур или планетария и, конечно, запомнить случайного бродягу, которому было приказано проваливать восвояси, местным полицейским было бы трудно. Можно, однако, предположить, что кто-то из них узнает его с помощью рисунка.

— Тебе придется переговорить с местной полицией еще раз, Уинстон. Покажи портрет в их клубе, в столовой. Может, это встряхнет их память.

— Тут добавилось еще одно обстоятельство, — заметил Нката. — И, боюсь, вы от него будете не в восторге. Они взяли на службу двадцать добровольцев.

Линли потихоньку выругался. Двадцать специальных констеблей-добровольцев из числа жителей района, которые носят форму и совершают обход, как любой другой полицейский! Это означает еще двадцать человек, которые предположительно могли видеть бродягу. Казалось, с каждым часом сложности возрастают в геометрической профессии.

— Придется распространить рисунок и среди них тоже, — сказал Линли.

— Не беспокойтесь. Будет сделано, — Нката снял куртку и осмотрел ее там, где к нему прикасался рулон коврового покрытия. Удовлетворенный увиденным, он вновь облачился в нее и не пожалел нескольких минут на то, чтобы поправить манжеты рубашки. Потом оценивающим взглядом окинул здание, откуда они только что вышли, и спросил Линли:

— Вы думаете, это то место, где держали ребенка?

— Не знаю, — ответил Линли. — Возможно. Как возможно, что это происходило в любом другом месте в Лондоне. Не говоря уж об Уилтшире, — машинально он пошарил рукой в кармане пиджака, где раньше, до того, как полтора года назад он бросил курить, у него всегда лежала пачка сигарет. Удивительно, до чего живучи привычки. Ритуал поджигания конца тонкой трубочки, заполненной табаком, каким-то образом был связан для него с процессом мышления. И ему было нужно выполнить первое, чтобы стимулировать второе. По крайней мере, такое у него было ощущение в моменты, подобные теперешнему.

Должно быть, Нката это понял, потому что, порывшись в кармане брюк, извлек на свет карамельку «Опал-фрут». Не говоря ни слова он протянул ее Линли и поискал другую для себя. Они молча развернули леденцы. А сзади, за их спинами, в брошенном доме продолжалась работа подразделения криминалистов.

— Возможны три мотива, — проговорил Линли. — Но только один из них выглядит достаточно убедительно. Можно утверждать, что все это дело — провалившаяся попытка увеличить тиражи «Сорс».

— Едва ли провалившаяся, — заметил Нката.

— Провалившаяся в том смысле, что в намерения Дэниса Лаксфорда не могло входить убийство ребенка. Но если принять за основу эту версию, мы все равно должны докопаться, почему он это сделал. Не стоял ли Лаксфорд на грани увольнения? Не отхватил ли другой бульварный листок часть их рекламы? Какие события в его жизни могли подтолкнуть его к похищению?

— Может быть, оба эти обстоятельства, — предположил Нката. — И сложности с работой, и уменьшение доходов от рекламы.

— Или же оба преступления — и похищение, и убийство были задуманы Ив Боуин, чтобы оказаться в центре внимания и стать объектом всеобщего сочувствия.

— Ну, это уж слишком, — усомнился Нката.

— Да, слишком. Для обычной женщины. Но она — политик. И хочет стать премьер-министром. Она уже на скоростной магистрали, но, может быть, ей не терпится поскорее добраться до цели. Она подумала, как бы ей срезать угол, и ответом стала ее дочь.