В прорыв идут штрафные батальоны

— Хорошо, хоть на это ума хватает. Если свидетели подтвердят, то героя твоего я подержу несколько суток под арестом. Проведем для проформы следствие и дело закроем. Пусть дальше командует. Нам такие нужны. А вот что делать с тобой? Неполное соответствие я тебе уже объявил.

— Готов понести любое наказание.

После объявления неполного соответствия занимаемой должности могло быть только отстранение, и он был вполне искренен, считая, что будет комбатом отстранен от командования ротой. По заслугам. Но Балтус считал иначе.

— Наказание, которого ты заслуживаешь и на которое рассчитываешь, будет для тебя подарком. Я подумаю о наиболее подходящем. А теперь иди. Видеть тебя не хочу.

* * *

Результаты стрельб превзошли самые смелые ожидания Колычева. Ведя роту на полигон, максимум, на что он рассчитывал, чтобы половина бойцов отстрелялась на «хорошо» и «отлично». На такой показатель позволяли надеяться итоги контрольных стрельб, проведенных во взводах накануне, и в этом случае он мог считать свою миссию вполне успешной. Но семьдесят два процента и первое место среди трех рот стали для него полной неожиданностью.

Даже проблемный первый взвод хоть и остался на последнем месте, но превысил отметку в шестьдесят семь процентов и совсем ненамного отстал от третьего взвода.

Стреляли из четырех видов оружия: винтовки, ППШ, немецкие «шмайсеры» и противотанковые ружья. Из винтовок и автоматов, привычных каждому, стреляли неплохо. Сказались ежедневные интенсивные занятия на огневых рубежах. Патронов не жалели, их выделяли подразделениям в достатке. Командиры взводов и отделений, добиваясь результативности, проводили дополнительные индивидуальные занятия с новобранцами, не державшими до призыва оружия в руках. Но когда очередь дошла до противотанковых ружей, картина изменилась, кривая результативности поползла резко вниз.

Детище Корниенко — деревянный макет «тигра» на лебедке — безотказно двигался по фронту. Ротный художник не поскупился ни на время, ни на краски. Расписал макет в точном соответствии с оригиналом. И эмблемы фашистские с крестами на бортах вывел, и уязвимые места красными кружочками обозначил.

Попасть в танк — не диво. Хоть и двигающаяся, но махина. А вот поразить цель, попасть точно в одно из «яблок», рядовому стрелку непросто. Тут снайперская сноровка нужна. Красные кружочки долго метких выстрелов дожидались. Расстояние до макета приличное, да к тому же еще и ползучий дым от дымовых шашек мишени заслоняет.

В том и заключался хитроумный замысел командира первой роты. Не сомневался капитан, что мало кому из штрафников обещанные призовые сто граммов достанутся.

В ладно пригнанной офицерской шинели, под стать комбату туго перетянутый ремнями, Корниенко, светясь довольством, похаживал перед строем бойцов, подтрунивал, взывая к самолюбию:

— Ну что, мазилы! Вас пол-ящика халявного добра дожидается. Перевелись желающие, что ли? Неужто начпроду назад сдавать придется?

У Корниенко в роте пятеро бойцов отличились, у Колычева — четверо. Последней рота Упита на огневой рубеж вышла. Стреляли с тем же успехом, что и соседи, пока за ПТР не улегся здоровенный детина метра под два ростом и соразмерного телосложения. Ноги в невероятного размера ботинках широко в стороны раскидал и замер. Минуты две, слившись с прицелом, не дыша, не шевелясь, выцеливал, держа палец на спусковом крючке.

Упит, не выдержав пытки нервов, уже два шага в направлении бойца сделал, когда тот нажал на спусковой крючок

Окоп наблюдателей отсалютовал выстрелу портового биндюжника, как мысленно окрестил его Павел, красным флажком: «Есть попадание!» Цель поражена.

Перезарядив ружье, боец вновь на долгом затяжном дыхании произвел второй выстрел. И опять над окопом наблюдателей поднялся красный победный флажок Солдат сделал третий выстрел. Но увы! Окоп наблюдателей ответил взмахом белого флажка.

Вздох разочарования пронесся над замершим солдатским строем: «Промазал!»

Штрафник с досадой саданул кулачищем о землю:

— Черт! — и ткнулся головой в соломенную подстилку. Но тут же, обратившись к Упиту, попросил: — Гражданин комроты, разрешите еще три дополнительных патрона.

Упит замялся.

— Зачем тебе?

— Все три вгоню, — с упрямством, относимым скорее к себе, чем к командиру роты, ответил штрафник

Упит в нерешительности обернулся на комбата. Но Балтус, заинтересовавшись, уже сам шел к ним.

— Точно всеми тремя попадешь?

— Попаду. Если хоть один промажу — можете меня на гауптвахту сажать.

— Дайте ему три патрона, — обращаясь к Упиту, распорядился Балтус.

В мертвой тишине, повисшей над строем солдат, боец вновь припал к ружью, широко раскинув ноги, и все так же, с долгими продолжительными паузами, произвел три выстрела. И все три раза наблюдатели просигналили в ответ красным флажком.

Сделав последний выстрел, боец некоторое время выжидал, затем шумно выдохнул и, толкнувшись от земли руками, поднялся на ноги, вытянулся перед комбатом во весь свой гренадерский рост.

Балтус, щурясь, ощупал богатырскую фигуру бойца пристальным взглядом.

— Как фамилия, солдат?

— Получас, гражданин майор.