В прорыв идут штрафные батальоны

Колычев заинтересовался. Позвал с собой Тимчука. Тот тоже не новичок в зимнем лесу.

Загадочным рокатулетом оказался четырехметровый березовый хлыст, приваленный сверху ворохом елового лапника. Радиусом два метра оттоптан вокруг него снег и тоже выстелен лапником. Подожженный одновременно в нескольких местах ворох лапника, сгорая, воспламеняет березовое бревно. Оно горит не сильным пламенем и долго тлеет. Люди вповалку укладываются вкруговую, ногами к огню. Даже если заснут, беды большой не случится. Целое отделение вокруг укладывается.

Но где набраться подходящих березовых лесин? Ни топоров, ни пил у штрафников с собой нет.

— Сухостой поваленный под снегом должен быть. Ногами нащупать можно, — поясняет Сидорчук Он доволен, что его опыт обитания на таежном лесоповале пригодился товарищам.

Возвращаясь, Павел разыскал Грохотова с Ведищевым, распорядился связаться с Маштаковым, перенять опыт.

В десять часов поступил вызов в штаб.

Колычев был готов к докладу. В роте — без происшествий. Часом раньше взводные доложили: ни больных, ни обмороженных, ни таких, кто повредил бы ногу за время марша неумело намотанной портянкой. Люди рассредоточены в лесу, ждут приказа на дальнейшие действия. И это было удивительно для чрезвычайных условий, в которых они находились.

К тому же Колычеву удалось под утро поспать у мини-рокатулета, устроенного связными и ординарцем. Спал он крепко, без страхов и сновидений. Намереваясь прикорнуть минут на тридцать-сорок, проспал здоровым, невспугнутым сном около двух часов.

Вначале не поверил даже. Показалось, только-только приклонил голову. И это тоже было удивительно для состояния его духа последних дней.

Штаб размещался на колесах, в кузове «Студебеккера», на скорую руку переоборудованного в будку с фанерным покрытием. В голове, в метре от кабины — снарядный ящик с полевым телефонным аппаратом. Под потолком, строго над ящиком, — автомобильная фара, подключенная проводом к аккумулятору. В центре стола, склонясь над расстеленной картой, начальник штаба Сухорук По бокам, сидя на откидных скамьях, комбат Балтус и оба помощника начштаба — Доценко и старший лейтенант Боровицкий. Последний прибыл в батальон за несколько дней до отправки на фронт. Колычев видел его впервые. Молодой, не старше Павла, очкарик интеллигентского склада, скорее всего из запаса.

Сухорук знакомит командиров рот с обстановкой и боевой задачей. Сверяясь указательным пальцем с отметками на карте, говорит громко и четко:

— Противник располагается по краю болота. Его передний край вынесен к дому лесника. Огневые точки обозначены на картах, их вы получите позже. Обнаруженные дзоты также показаны на схеме. Штрафной батальон меняет два полка стрелковой дивизии и занимает участок обороны от дороги на Никольское и до населенного пункта Грачи исключительно. Слева от нас энский стрелковый полк, справа — полк воздушно-десантной бригады, действующий как стрелковая часть. Наша задача — выбить противника с занимаемых позиций, освободить от гитлеровцев поселок Маленичи и располагающийся в километре за ним лесозавод. Время атаки и сигнала связи получите позднее. Санчасть расположена у развилки дорог на Никольское. Мин на переднем крае противника не обнаружено, а проволочные заграждения частично разрушены нашей артиллерией…

Балтус, следивший за выражением лиц командиров рот, сделал короткий пресекающий жест рукой. Встал вровень с замолчавшим на полуслове Сухоруком, предупредительно постучал пальцем по корпусу телефона.

— Приказ наркома обороны номер двести двадцать семь известен больше как приказ «Ни шагу назад!». И прежде всего он касается штрафных воинских формирований. Для штрафников — это приказ прямого действия, понимаемый буквально. Отступать штрафники не имеют права. Требую, чтобы это положение было доведено до каждого солдата и каждого командира. Мы не имеем права на шаг назад. Вот та истина, которую должен усвоить каждый солдат и каждый офицер. Сейчас не сорок первый год и даже не середина сорок третьего. Командование приказывает взять Маленичи, и Маленичи должны быть взяты! — Чем больше высоты и металла появлялось в голосе комбата, тем явственней проступал в нем характерный прибалтийский акцент. — И по тому, как батальон выполнит приказ, как отличится каждый на своем участке, будут судить о вас, командирах рот, и обо мне как командире. О нашем соответствии занимаемым должностям. Предупреждаю: обратного хода в свои окопы, как было раньше, здесь не будет. Трусов и паникеров расстреливать на месте и списывать за счет боевых потерь. Объявите в ротах, что по бегущим с поля боя паникерам я прикажу стрелять из пулеметов. Пулеметы будут выставляться в окопах сразу за тем, как роты поднимутся в атаку.

Угроза комбата выставлять за спиной штрафников пулеметы подействовала. С чего бы вдруг? На Курской дуге обходились без пулеметов. Прежде чем разойтись по своим «хозяйствам», командиры рот устроили всеобщий пятиминутный перекур.

Трухнин и Харин, поддерживавшие отношения с Доценко, располагали на этот счет дополнительной информацией.