В провинции, у моря (СИ)

Дома он залез в Интернет – никаких сведений о происшествии на пирсе там не было. Мишаня промаялся еще день и только в среду нашел сообщение о том, что тело Николая нашли там же, возле волнореза. Видно, крепко чем-то зацепилось за камни и волнам так и не удалось дождевик с него снять. В чате «Россияне в Поморие» пару дней бурно обсуждали новость, а какая-то Аврора настойчиво требовала заглянуть в ее блог, полюбоваться фотками. Сам не зная зачем, Михаил вышел на ее страницу и начал разглядывать фотографии пирса в то пасмурное роковое утро. С ужасом он увидел, что на одном из снимков отчетливо видно, что на пирсе два человека, Он узнал свой дождевик со светоотражательными желтыми полосками у прорезей для рук. Если полиция начнет расследование, то это фото вполне может заинтересовать. Профессионалы, наверное, сумеют его вычислить. Значит девица, как ее – Аврора эта была на пляже в то утро…

Первым делом Михаил заблокировал доступ к сайту Авроры – защиты у дурехи практически не были никакой. Так, но ведь эти фото остались в ее телефоне, и она куда угодно может их выложить. Да и вообще – что она видела в то утро на пирсе? Блиин, что за Аврора вообще? Покопавшись в Инете, Михаил довольно быстро вычислил, что Аврора – это Анфиса Малашкина, и даже разыскал номер ее мобильника. Надо с ней встретиться, понять, что она знает, а если она ничего не видела, все равно надо изъять ее телефон, и фото удалить или вообще телефон раскурочить.

Но как встретиться с этой Анфисой-Авророй? Надо ее пригласить куда-нибудь. В ресторан что ли? Нет, нельзя, чтоб их вместе видели… Надо на пляж ее вечером пригласить, когда уже стемнеет. Там фонарей нет, никто ничего не разглядит. Михаил сочинил короткий, но выразительный месседж: мол, читаю Ваш блог, восхищен, хотел бы встретиться лично. Не могли бы Вы прийти сегодня в девять вечера на «русский пляж» к будке спасателя. С надеждой Михаил. Подумав, Михаил убрал свое имя и оставил один инициал – П. В конце концов фамилия его на П. – Прозоров.

Собираясь на свидание, он купил красную розу на длинном стебле и бутылку коньяку. Анфиса пришла на свидание накрашенная, разодетая, вылив на себя столько духов, что даже морской бриз не мог перебить запах дешевого парфюма. Они погуляли по берегу, поговорили ни о чем. Темнота сгустилась. Михаил предложил сесть на камешки и выпить немного. Анфиса охотно согласилась и стала заливать в себя коньяк из горла в довольно бодром темпе. Михаил спросил, нельзя ли посмотреть фото рассветов, которые она так прекрасно делает каждое утро. Анфиса полезла в сумку, долго там шарила и сказала: «Блиин! Забыла у Польки!»

– У какой Польки?

–– Да у Полины Разумовой, она тут недалеко на ИванВазова живет, в доме, где «Застраховки,» не знаешь ее? У нее еще пальмы на балконе торчат, как два члена! –Анфиса залилась пьяным смехом. – Так что извини, в другой раз покажу.

–– А вот когда этот мужик с пирса свалился, ты фотографировала? Может, прям тот момент, когда он свалился, сняла?

–– Неа, а жаль вооще! Такая сенсейшен была бы, залайкали бы меня до смерти!

–– А он один там был на пирсе, этот, как его, Николай?

–– Не, там еще какой-то кент болтался. Думаешь тот того и столкнул что ли? – язык у Анфисы уже заплетался, и она хихикала и иногда пьяно икала

–– Ну может, тот другой Николаю отомстить за что-то хотел? Может, этот Николай, например, мать его убил?

–– Ой, держите меня, – залилась пьяным смехом Анфиса .– Мать-перемать! Какая мать, дурилка ты картонная, сейчас если укокнут кого – так из-за денег! Денежки, мани-мани – вот и все. Дай мне тыщ сто, и я твою мать пришью! С удовольствием! Чики-чики, – Анфиса покатилась со смеху и стала делать какие-то непристойные жесты руками.

–– А ты что, мамочку свою любишь? Утю-утю. Она тебе до сих пор ссанные штанишки меняет? – Анфиса совсем сползла с камня и уткнулась в песок лицом. Мишаней вдруг вновь, как позавчера на пирсе, овладела какая-то дикая животная злоба – на эту идиотку Анфису, на убитого им ненароком Николая, на весь мир, который съел его маму Лену и собирается, икая и чавкая, сожрать и его. Он надавил на плечи Анфисы, вжал ее голову в песок, чтобы не слышать этого мерзкого пьяного хихиканья. Когда он разжал руки, Анфиса не шевелилась. «Эй!», – он перевернул девушку и посветил ей в лицо фонариком от мобильного. Рот и нос Анфисы были забиты песком, а глаза неподвижно и мертво смотрели в небо, не реагируя на свет фонарика. Михаил перевернул девушку обратно лицом вниз и тихонько завыл. Потом встал, отряхнул брюки, оглядел темный и пустой пляж и поплелся домой.

Глава двадцать шестая

-– Ну а на следующий день я еще этой Полине позвонил, сказал, что из полиции, зачем-то по голове ее бутылкой с водой стукнул и телефон забрал Анфисин. Она ведь телефон-то, наверное, и так отдала бы. А сейчас, может, лежит овощем, как мама моя. Вот, так Ксения Петровна, я двоих убил не за что не про что и одну еще, может, инвалидом сделал. Что мне делать, можете Вы сказать?