В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории

Между тем дали знать наместнику, что Москвитяне, подстрекаемые патриархом, отложили мятеж до страстной недели, и что бояре приготовили сани с дровами, которые намерены в минуту возмущения расставить по улицам и лишить Поляков средств подавать друг другу помощь. Сведав о том, наместник и Борковский отдали приказ, чтобы ни один Немец, ни один Поляк, под смертною казнию, не оставался в городе и не выходил из крепости.

На другой день после праздника, все Поляки спешили убраться в крепость. Москвитяне, заметив сие, догадались, что замысел их обнаружился, и в ту же ночь собрали совет, где рассуждали, каким образом воспрепятствовать соединению врагов; наконец решились: во вторник, т. е. 19 марта, заняли улицы, в числе нескольких тысяч человек, и побили многих Поляков, ехавших в замок. Наместник немедленно выслал на помощь своим несколько отрядов конных копейщиков; Москвитяне ударили в них смело, и если бы не подоспевший Немецкий полк, состоявший из 800 воинов, все Польские всадники, числом 5000, остались бы на месте: уже Москвитяне стали одолевать Поляков; смело напирали на них, и, удивляясь собственному успеху, испускали радостные крики, при громе набатов; в ту минуту главный капитан Немецкой дружины, Яков Маржерет, выслал из замка три роты мушкетеров до 400 человек в Никитскую улицу, пересекаемую многими переулками, где укрепились мятежники и поражали Поляков. Воины Маржеретовы, овладев внешним укреплением, напали внезапно на поклонников Николая и побили их как градом: сеча была ужасная! Более часу раздавался крик Москвитян, звон бесчисленных колоколов, гром мушкетов, рев бури. Страшно было смотреть! Мушкетеры, пробившись разными улицами в толпу врагов, разогнали ее, и преследуя бегущих, били их, как собак.

Когда прекратилась пальба, Немцы и Поляки, оставшиеся в крепости, начали горевать об участи своих товарищей, и, думая, что все они погибли, заливались слезами; отчаяние ими овладело; в то самое время возвращаются мушкетеры, имея, подобно мясникам, окровавленные мечи и рубахи. Без ужаса нельзя было взглянуть на них! Москвитян пало множество; Немцев только восемь человек. Между тем, снова закипела битва на Сретенке, где Москвитяне также укрепились; набаты гудели без умолку. Мушкетеры и здесь явили свою храбрость: при помощи небес, они побили в два часа множество Москвитян.

Пораженные на Сретенке, мятежники собрались на Покровке. Мушкетеры уже утомились от дальних переходов с тяжелыми мушкетами, от непрестанной пальбы и сечи; посему Борковский подкрепил их несколькими отрядами конных копейщиков, и в то же время велел зажечь все дома около того места, где Москвитяне, перегородив улицу, упорно сопротивлялись; в четверть часа пламя объяло всю Москву от Арбата до Кулишки. Для нас этот пожар был весьма выгоден: Москвитяне, не успевая и сражаться и гасить огонь, вышли из своих жилищ и обратились в бегство, вместе с женами и детьми. Тогда-то сбылась древняя пословица: Наес mea sunt; veteres migrate coloni. («Это мое; уходите, былые владельцы!» — Вергилий. Буколики. Эклога IX. Перевод С. Шервинского).

Весь Китай-город обратился в пепел; многие сотни людей погибли от меча и пламени; улицы были завалены мертвыми телами так, что невозможно было пройти. Победители нашли в купеческих лавках несметную добычу, в вещах золотых, шелковых и в пряных кореньях. В следующую ночь Русские укрепились на Чертоли, подле самого замка, еще уцелевшего от пламени. Москвитяне, жившие на другой стороне, за Москвою рекою, также выставили знамена в своих укреплениях: и те и другие могли подавать взаимную помощь. Чертольские мятежники, имея в своей власти угол Белой стены, расположили на ней до ста стрельцов и заградили все улицы, в надежде воспрепятствовать приближению наших воинов; Русские же, находившиеся на другой стороне реки, укрепили мост против Водяных ворот, и поставили на нем орудия, из коих палили по нашим чрез реку, думая, что и мы также станем перестреливаться.