Читаем В пургу и после полностью

И все полетело кувырком! В первый день Смоляков должен был читать лекцию, во второй день его обычно возил по полям главный агроном, а вечером он собирался поиграть в шахматы с директором школы… После первого танца с Анютой все планы изменились.

И вот теперь немолодой мужчина, вспотевший от натуги, едва плетется на велосипеде по пыльной жаркой степи в поисках каких-то там травинок… Ковыль нужен, ковыль…

Ну, не смешно ли?..

После танцев они пошли к деревенскому пруду, сидели рядом на бревне, слушая оглушительную перекличку лягушек, и когда он попытался обнять ее за плечи, она испуганно вздрогнула и напряглась всем телом. Смоляков понял, что она совсем еще ребенок и ничего-ничего не знает… И он убрал вдруг обессилевшую руку, срывающимся от волнения голосом стал читать стихи. Он знал много стихов, заучивал их долгими нудными вечерами на полярной станции.

Потом они пошли гулять в степь, и уже под утро, проводив Анюту домой, Смоляков неуклюже обнял ее и поцеловал.

Целоваться она тоже еще не умела.

Малыш…

У нее все впереди. Сдала экзамены в университет и отдыхает у бабушки в деревне. Скоро начнутся лекции, семинары, коллоквиумы, появятся длинноволосые друзья, умеющие складно трепаться о смысле жизни и о проблемах сексуального воспитания, и забудешь ты старика Смолякова… Да и надо ли помнить? У девчонки своя жизнь, у тебя — своя. Может, нескладная и не совсем веселая, но — своя.

А что такое солитудо?..

Это трудно объяснить словами. Для того чтобы понять, надо самому попасть однажды на крошечный остров в Ледовитом океане и прожить целый год в окружении трех мужчин, привычки которых известны тебе лучше, чем им самим, когда знаешь наперед все, что они скажут или подумают через минуту или через неделю… Надо почувствовать самому, как это бывает, когда зимовка осточертеет настолько, что кажется — все, конец, кранты, больше не могу, не хочу, проклинаю!.. И тогда тебя с головой окунают в работу, и ты перестаешь замечать смену дней и недель, работа, только работа, будь она благословенна и проклята, работа, с утра до ночи только работа — гидропост, метеоплощадка, склад, жилдом, аврал, и после аврала снова на вахту, сводки, отчеты, таблицы, графики… И ты постепенно успокаиваешься и потом уже сам помогаешь кому-то, и вдруг — как дар небес, как избавление и искупление, — в один прекрасный (как тогда казалось) день на остров прилетает смена Мирошникову и Бородуллину — две выпускницы гидрометтехникума, и Пашка Лобов моментально влюбляется в высокую черную Свету, а тебе кажется, что лучше низенькой хохотушки Тамары бог не создавал женщин, и ты был искренен, все от бога, и на Диксон полетели две радиограммы, и с того дня на острове жили уже не четыре зимовщика, но две семейные пары.

Тогда это казалось настоящей любовью. С одной зимовки — на другую, отпуск в Крыму, нет никого краше Тамары, снова остров, и санрейс, когда была подвижка льда и полосу изуродовало торосами, прилетел военный вертолет, капитан-хирург принял роды, а вторые роды были уже в Москве, через три года, теперь Михаилу одиннадцать лет, Борьке восемь. Знакомые помогли устроить Тамару в управление, переписывать какие-то бумаги (очень удобно, почти в центре Москвы, во время обеда можно осмотреть все магазины), кооперативная квартира в двух шагах от метро, с балкона чудный вид, на полу шкура медведя, портрет Хемингуэя на стене и в холодильнике свежее пиво. Зимовки уже не тяготят, работа стала привычной, размеренной, появились мысли о близкой пенсии. А папки с материалами для диссертации пылятся на антресолях, пусть их пишут кто помоложе да побойчее, мы и без этого как-нибудь живем, не жалуемся, нам хватает. Предложили поехать в Антарктиду синоптиком — отказался, а проще сказать — сдрейфил. Столько лет не брал в руки специальную литературу, позабыл почти все… Борис Романенко вернулся из Антарктиды с назначением на должность начальника радиометеоцентра — ну и пусть, а мы в начальники района и не рвемся, нам карьера ни к чему!..

Полтора месяца назад Смоляков случайно встретил в Ленинграде Пашку Лобова. Пашкой его уже трудно было назвать — научный сотрудник института Арктики и Антарктики, кандидат географических наук, и прочая, и прочая, благородная седина, намечающийся животик, солидный портфель с монограммой. Зашли в какое-то кафе на Невском отметить встречу, официантки подлетели — здравствуйте, Павел Петрович, почему забыли нас, Павел Петрович, осетринки не угодно ли?.. С метрдотелем за руку здоровался… После трехсот граммов коньяку Пашку повело, и он растроганно вспоминал их первую зимовку, жаловался на нынешнюю нервотрепку, порывался опять лететь на Север — возьми меня, Смоляков, рядовым метеорологом возьми!..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза