В пустынях Казахстана

Знаменитым комплексом Стоунхедж пользовались по меньшей мере в 58 течение одного тысячелетия. Курганы с грядками датированы, как уже говорилось, VIII–VI веками до нашей эры и V веком нашей эры,т. е. их культ существовал около 1200 лет. Устойчивость культа Курганов с грядками в течение столь длительного времени археологи объясняют существованием прочного экономического и политического объединения племен. Это заключение нам представляется ошибочным. Жизнь древних народов сопровождалась частыми потрясениями, постоянным зарождением одних союзов и распадом других. Устойчивость же культа курганов с грядками, как нам кажется, объясняется тем, что они принадлежали к внеплеменной касте или династии жрецов, замкнутой в особые кланы, в которые был затруднен доступ посторонним. Таковы были жрецы друиды, чести которых и приписывается создание комплекса Стоунхедж на территории современной Англии, таковы же были и волхвы в Древней Руси. Жрецы представ ля хи собой как бы межплеменной совещательный и консультативный орган, столь необходимый правителям различных народов. Особой касте жрецов и принадлежали курганы с грядками. Они строились при жизни одного из них, служили местом ритуальных и культовых обрядов и использовались как простейший календарь, имевший к тому же и значение в хозяйственной деятельности человека. Жрецы эти жили среди различных народов, почему и курганы с грядками оказались распространенными не только в Центральном Казахстане, но и далеко за его пределами — в Семиречье, в Южном Казахстане, в Калмыкии. Возможно, они будут найдены и в еще более отдаленных районах. Династия жрецов, строившая курганы с грядками, существовала до тех пор, пока какие-то потрясения в истории степных народов не стерли ее с лица земли.

Жреческие курганы, будем их еще и так называть, строились в местах заметных. Таковы оба кургана, найденные нами.

В противоположность Стоунхеджу, по поводу которого было написано столько книг, порождено множество теорий и с которым связана масса легенд и сказаний, курганы с грядками не привлекли особого внимания и находятся в безвестности. Приходится сожалеть, что перипетии жизни предали забвению это настолько простое и вместе с тем гениальное сооружение, что теперь мы с трудом начинаем верить в его назначение.

Создатели храма Малайсары и Толагай — этих солнечных календарей— давно уже ушли из жизни, и имя их навсегда исчезло. Но забытые сооружения, будем надеяться, должны начать вторую жизнь. Может стать прискорбным, если в наш прославленный век небывалого расцвета астрономии и науки о Вселенной эти памятники будут преданы забвению.

Дальнейшее изучение курганов с грядками археологами в содружестве с астрономами и математиками, как нам кажется, откроет еще более удивительные особенности этих древних сооружений.

В каньонах Темирлика

Наш путь долог. Вначале проехали горы Чулак, побывали на Поющей горе, потом в Борохудзире переправились паромом через реку Или и, минуя села Чарын и Чунджу, направились по асфальтовой дороге домой в Алма-Ату. До города более двухсот километров. День кончался, и раскаленное солнце садилось за далекие горы Заилийского Алатау Пора было думать о ночлеге. Вокруг простиралась обширная и ровная каменистая пустыня, выжженная солнцем, бесплодная, покрытая мелким черным щебнем да разноцветной галькой. Со всех сторон на ее горизонте виднелись далекие горы. С юга тянулся самый близкий к нам хребет Кетмень, зеленый, приветливый, кое-где покрытый темными пятнами еловых лесов, с севера — голубые далекие горы Богуты и Торайгыр.

Жара спала, и мучения знойного дня кончались.

Я свернул с асфальтового шоссе вправо и повел машину по ровной пустыне. Недалеко от дороги виднелись небольшие холмики, и там между ними, вероятно, удобно будет поставить бивак. Но вскоре я увидел слабо наезженную дорогу и направился по ней, раздумывая, куда поведет неожиданный путь в этой совершенно безлюдной местности. И вдруг будто подняли перед нами занавес: за округлыми холмиками поперек нашего пути — большое глубокое ущелье с обрывистыми красными склонами, и на дне его — ярко-зеленая полоска тугая. Ущелье тянулось с юга на север издалека, с гор Кетмень, и направлялось, очевидно, к каньонам реки Чарын. Оно было широкое. Его противоположный склон находился от нас километрах в двух, а до дна — около 500 м Мы выскочили из машины и, удивленные, стали рассматривать неожиданно раскрывшуюся перед нами панораму. Не было видно никаких признаков деятельности человека на дне ущелья, кроме едва заметной дороги, на которой стоя ха наша машина.

Мы бы хи поражены: среди голой, выжженной солнцем земли — и вдруг ущелье, да еще и с деревьями, и, наверное, с прохладным ручейком. Все это казалось нам, измученным долгим путешествием по пустыне, невероятным.