В пустынях Казахстана

Все проголодались, дружно готовят обед. А мне, сидевшему за рулем, привилегия. Пользуясь ею, я усаживаюсь возле родника. Толстые, солидные и, наверное, уже старые жабы шлепаются в воду, десяток пар глаз высовываются из воды и смотрят на меня. Жабы терпеливые. Вот так, застыв, они будут глазеть часами. Но и мне от усталости не хочется 120 двигаться. Подожду здесь, послушаю иволгу, воробьев, шум листьев и скрип ветви. Прилетела маленькая стайка розовых скворцов, покрутилась и умчалась снова в жаркую пустыню. Появилась каменка-плясунья, взобралась на камешек, посмотрела на людей и — обратно в жару, полыхающую ярким светом.

Родничок — глубокая яма около двух метров в диаметре, заполненная синеватой и мутной водой. Один край ямы пологий, мелкий. Через нею слабо струится вода и вскоре теряется в грязной жиже. К пологому бережку беспрестанно летят насекомые: большие полосатые мухи-тахины, цветастые сирфиды, изящные пестрокрылки. Еще прилетают желтые, в черных перевязях осы-веспиды. Все садятся на жидкую грязь и жадно льнут к влаге.

Все же я пересидел жаб. Одна за другой они, не спеша и будто соблюдая достоинство, проковыляли к мелкому бережку и здесь, как возле обеденного стола, расселись спокойные, деловитые. Ни одна из них не стала искать добычу. Зачем? Вот когда муха окажется совсем рядом, возле самою рта, тогда другое дело: короткий бросок вперед, чуть дальше, с опережением, — и добыча в розовой пасти. Вздрогнет подбородок, шевельнутся глаза, погрузятся наполовину, помогая протолкнуть в пищевод добычу, и снова покой, безразличное выражение глаз и будто застывшая улыбка безобразного широкого рта. Если муха села на голову — на нее никакого внимания. С головы ее не схватишь. Пусть сидит, все равно рано и ли поздно попадет в желудок.

Страдающим от жажды насекомым достается от жаб. Только осы неприкосновенны, разгуливают безнаказанно. Никто не покушается на-их жизнь. И не только осы Вместе с ними неприкосновенны и беззащитные мухи-сирфиды. Не зря они так похожи на ос. Им, обманщицам, хорошо. Их тоже боятся жабы.

Как захотелось в эту минуту, чтобы рядом оказался хотя бы один из представителей многочисленной когорты скептиков, подвергающих сомнению ясные и давно проверенные жизнью факты, — противников мимикрии, происхождение и органическая целесообразность здесь так показательна и наглядна. Чтобы понять сущность подобных явлений, необходимо общение с природой.

Жабы разленились от легкой добычи, растолстели. Легкая у них жизнь. Да и самих их никто не трогает. Кому они нужны, такие бородавчатые, ядовитые.

Теперь нам предстоит вновь ехать через выжженную солнцем жаркую пустыню. И без дороги. Есть только сухое русло, оставленное весенними потоками да летними ливневыми дождями. Ровное, из мелкого гравия, ложе потока извивается в обрывистых бережках с саксауловыми зарослями. Иногда оно разбивается на несколько узких рукавов, и тогда внимание напряжено до крайности, чтобы успешно проскочить узкий коридор, не застрять в нем и не поцарапать машину. Часто рукава сбегаются в один широкий, подобный отличному асфальтовому шоссе. Впереди нас — далекие сиреневые горы Чулак, перед ними — едва заметная и далекая зеленая полоска тугаев реки Или, еще ближе — белые пятна такыров. Вокруг каменистая пустыня, черный щебень, покрывающий землю. редкие саксаульчики, никаких следов человека, суровое величие, простор и тишина.

Иногда останавливаемся, бродим по сухому руслу между кустиками саксаула. Вот по земле ползет крошечный муравей-кардиокондиля. Стремительная вода бурною потока недавно занесла его жилище слоем земли. Но муравьи-крошки пережили наводнение отсиделись в подземных камерах, потом откопались и сейчас налаживают жизнь. Я склоняюсь над их гнездом и вздрагиваю от неожиданного ощущения чего-то неприятного. Совсем рядом, расставив в стороны лапы и раскрыв желтую пасть замерло какое-то небольшое чудовище. Тело его покрыто морщинистой кожей, на месте глаз — мрачные впадины. Несколько мгновений я в изумлении рассматриваю незнакомца, пока догадываюсь, в чем дело. Легкомысленная жаба, влекомая инстинктом расселения и поисками новых мест, отправилась вместе с дождевым потоком в пустыню. Видимо, до этого она мирно жила в одном из ключиков в горах Богуты Но дождь закончился, поток высох, облака растаяли, на голубом небе засверкало солнце, наступила жара, и бедная жаба, страдая от сухости и жажды, так и застыла с раскрытым ртом. Солнце быстро превратило ее в мумию. Где ей было добраться к воде! Отсюда до реки Или не менее пятнадцати километров. К тому же и все норы, в которые можно было бы на день прятаться, забило землей. Не посчастливилось бедной путешественнице!

Окружающая местность очень живописна. Справа видна величественная ярко-красная гора, изрезанная многочисленными овражками. Это все те же позднетретичные озерные отложения, из которых сложены и Белые горы. Им около пятнадцати миллионов лет. Как стара земля и как ничтожно мал срок, отведенный для жизни ее самых разумных существ — людей!