В пустынях Казахстана

Наступает вечер, и с ним приходит удивительно приятная прохлада. Над пустыней то промелькнет в странном вихляющем полете муравьиный лев, то запляшет над землей аскалаф, то взовьются в воздух какие-то насекомые, совершая сложные зигзаги. Они переждали жару и сухость в укромных местах и вот теперь вечером, как и мы, блаженствуют. Каменка-плясунья тоже радуется, бодрствует в сумерках, и не зря Она ловит ночных насекомых.

Сюда, в эту безжизненную пустыню, каким-то чудом проник слепушонка и успел выбросить наружу цепочку земляных холмиков. Один холмик возле бивака неожиданно рассыпался и из-под него показалась мохнатая мордочка зверька с крохотными глазками Изо рта его торчали длинные и острые резцы. Я пытался поймать слепушонка, чтобы сфотографировать. Но докопаться до хозяина норки не мог. Он же выталкивал наружу землю из разрушенных ходов и выглядывал наружу, грозя своими длинными зубами. Зверек был явно раздосадован вторжением в свои владения. Пришлось его оставить в покое.

Гусеница молочайного бражника яркой окраской предупреждает о том, что она несъедобна

Ложбина между горами поросла травами и кустарниками

Даже здесь, в сухой и голой каменистой пустыне, тонко и нудно ноют редкие комары, беззвучно по коже перескакивают с места на место белесые москиты. Москиты — из нор грызунов. День они проводят под землей, в прохладе и влаге. А комары — откуда они взялись?

На следующий день мы едем по неизвестному пути, и он почти сразу приводит нас к полосе буйной зелени в небольшой расщелине. Так вот откуда наши мучители! Стоило отъехать подальше — и мои молодые спутники были бы довольны и не чесались бы ежесекундно, проклиная этих несносных насекомых. Теперь видно, что это начало как раз того ущелья, по которому мы ехали вчера мимо Красных гор. Второй раз мы ночуем возле оазиса, не подозревая о его существовании. В какой-то мере эта случайность закономерна и обусловлена тем. что крошечные уголки зелени, окруженные бесплодной пустыней, скрыты в ложбинах между холмами и не заметны.

На дне расщелины сияла яркая и чистая зелень! Я спускаюсь вниз и обхожу стороной заросли могучего тростника. За ними — крошечная полянка. Она так красива: заросла курчавкой, перевита цветущими вьюнками и по краям обрамлена лиловыми цветками кипрея. Там гудят пчелы. Приятно слышать эту симфонию беспрерывно работающих крыльев среди почти мертвой каменистой пустыни. Судя по всему весной по расщелине тек родничок. Но теперь он высох и вода ушла под камни. Но едва я вступаю в густое переплетение растений, как из тенистых укрытий, заглушая жужжание пчел, с нудным звоном вылетает туча комаров и облепляет меня со всех сторон. Вслед за ними, шурша крыльями, в воздух поднимается эскадрилья стрекоз-симпетрум и набрасывается на алчных кровопийц. Стрекозы и их добыча, спрятавшаяся в зарослях трав на весь день от своих врагов от жары и от сухости, залетели сюда с попутным ветром по меньшей мере за двадцать километров — с реки Или.

Пока над крошечным оазисом происходит ожесточенный воздушный бой, я. побежденный атакой кровососов, позорно бегу наверх, в пустыню, к машине. Нет, уж лучше издали, с безопасного расстояния, полюбоваться скалами и узкой ленточкой зелени. Но скоро комары, сопровождаемые стрекозами, добираются и до машины, и мы спешно удираем к скалистым вершинам, ныряя с холма на холм по едва заметной дороге, усыпанной камнями.

Вот на нашем пути распадок между юрами, поросший саксаулом, караганой и боялышем. Мы бредем по редким зарослям кустарников, присматриваемся. Из-под ног во все стороны прыгают кобылки-прусы. Много их собралось сюда с выгоревшей от солнца пустыни! Мчатся муравьи-бегунки. Проковыляла чернотелка. В стороне на большом камне в прелестном одеянии из черного бархата, украшенном сверкающими бриллиантами пятнышек, лежит, распластав крылья, большая бабочка. Ее наряд чист, свеж и говорит о молодости. Я осторожно наклоняюсь над чудесной незнакомкой. Она вяла, равнодушна, едва жива. Легкий ветерок колышет ее распростертые в стороны крылья. Это бабочка-сатир, обитательница горных лугов, сочных трав, скалистых склонов, заросших густой растительностью. Она, неудачная путешественница, попала сюда издалека — или с севера, с гор Джунгарского Ахатау, или отсюда с хребта Кетмень. До них добрая сотня километров. Бедняжка оказалась в суровой, выгоревшей, каменистой пустыне. Здесь ей не удалось подкрепиться нектаром, восстановить силы, истраченные на далекий перелет.