В путь-дорогу! Том III

— Потерялъ вкусъ, mon cher, потерялъ. Обонянія даже нѣтъ.

— Да вы бы слабительнаго.

— Э, mon cher, вѣрованія разбиты. Мы вѣдь тоже бились изъ чего-нибудь. Помилуйте, мои сверстники генералъ-адьютанты, посланники. А я? Я всѣмъ пожертвовалъ семейной жизни, я гналъ тщеславіе, — и вотъ награда.

— И прекрасно дѣлали, что гнали.

Иванъ Павловичъ всталъ и началъ разсматривать разные аппараты и стклянки, разставленные на окнахъ и по стѣнамъ.

— Послушайте, mon cher, — заговорилъ онъ съ забавной таинственностію. — Вы вѣдь, кажется, химикъ?

— Не химикъ еще, а занимаюсь химіей.

— Да, да, великая наука!

— Хорошая наука.

— Собственно распознаетъ составы?

— Ну, не одно это.

— И яды, — вѣдь это по части химіи?

— Да все на свѣтѣ, Иванъ Павловичъ, по части химіи.

— Какъ же это такъ, mon cher?

— Очень просто. Всякая вещь во всѣхъ трехъ царствахъ имѣетъ непремѣнно какой-нибудь химическій составъ, только не въ томъ смыслѣ, какъ вы употребили это выраженіе.

— Ну да, mon cher, я вѣдь не спеціалистъ. Но скажите мнѣ пожалуйста, — и голосъ его сталъ еще таинственнѣе. — Какое самое сильное ядовитое вещество?

— Есть разныя.

— Вѣдь мышьякъ, это ужь грубо, но правда-ли?

— Да, если отравляться, такъ не стоитъ.

— Рвота?

— Всякія штуки, да и долго.

— А! Ну, а самое скорое, что же это такое?

— Концентрированная синильная кислота.

— Ну, и сколько же? такъ, маленькую стклянку?

— Ну, довольно будетъ и двухъ капель.

— Неужто?

— Да сдѣлайте экспериментъ — убѣдитесь.

Иванъ Павловичъ заходилъ по комнатѣ и затеребилъ свои кудри.

— И у васъ, mon cher, тамъ, гдѣ вы занимаетесь, всякія есть вещества?

— Какъ же, въ химическомъ кабинетѣ все есть. Безъ этого нельзя читать лекціи. Да и у меня есть кой-что.

— Есть-съ? — спросилъ Иванъ Павловичъ съ большой живостью и разинулъ ротъ. — Какъ же это валъ позволяютъ, вѣдь вы не имѣете еще диплома?

— Такъ что же изъ этого? Я четвертый годъ работаю въ лабораторіи, надъ нами вѣдь присмотра нѣтъ, да и потомъ, я вѣдь знаю же какъ обращаться.

— Ну, однако, mon cher, кто-нибудь можетъ нечаянно взять.

— Нечаянно, Иванъ Павловичъ, можетъ взять и въ лабораторіи кто-нибудь. А у меня что посерьезнѣе, такъ припрятано.

— Ну, а какъ же-съ, кромѣ этой синильной кислоты — это кажется Lauriers-cerises — есть еще другіе составы?

— Въ органической химіи много ядовъ: стрихнинъ, кодеинъ….

— Стрихнинъ-съ, слыхалъ, слыхалъ. Это что же такое-съ?

— А этакое растительное вещество въ родѣ хинина.

— Горько?

— Очень горько, такъ что проглотить не совсѣмъ легко.

— Да вы развѣ пробовали, mon cher?

— Нѣтъ, не пробовалъ, а это дознано опытомъ и занесено ужь въ книжки. Есть ціанъ-кали еще: вотъ этимъ не дурно отравиться, и довольно скоро, и безъ особенныхъ страданій.

— Ціанъ-кали, странное названіе!

— Вотъ я вамъ покажу, если хотите.

Телепневъ досталъ изъ шкапика въ маленькой стекляной банкѣ ядовитое вещество. Иванъ Павловичъ со страхомъ взялъ въ руки баночку и повертывалъ ее.

— Можно открыть?

— Можете, это незаразительно.

— И запахъ ничего?

— Ничего.

Иванъ Павловичъ, отвернувши стекляную пробку и прищуривъ глазъ, потряхивалъ все кусочки ціанъ-кали и присматривался.

— Да, mon cher, есть многое на свѣтѣ, другъ Гораціо, о чемъ не снилось нашей философіи. Вотъ моей дочери читаютъ тоже что-то такое, кажется химію, нѣмецъ какой-то ходитъ. — Я въ это не вмѣшиваюсь.

— Что-жь, это полезно, и больше развиваетъ, чѣмъ такъ называемая натуральная исторія, то есть кусочки ботаники и зоологіи.

— Можетъ быть, можетъ быть. Но что ваша химія, это все такъ: ну, отравить человѣка, конечно, можно. Вотъ алхимія — та была выше — воля ваша. Какая высокая идея, жизненный элексиръ добывали.

— Да, и философскій камень. Только нынче это стало проще; говорятъ, вотъ въ Англіи русскія депозитки какъ славно фабрикуютъ.

— Да, смѣйтесь, mon cher, тутъ идеалъ былъ. А скажите мнѣ, пожалуйста, вы ужь кончаете курсъ?

— Кончаю.

— Ну, а простите меня, mon cher, за нескромный вопросъ: сколько вы здѣсь проживаете, сколько вамъ высылаютъ ваши родные?

— Да вѣдь у меня нѣтъ родныхъ. Я самъ хозяинъ. Тысячи двѣ проживаю.

— Однако!

— Да, можно было бы меньше, но я трачу на книги, на разныя разности.

— Да, вы знаете, mon cher, я васъ спрашиваю и думаю: еслибъ мнѣ десять лѣтъ съ плечъ долой, убѣжалъ бы отсюда, ей-богу убѣжалъ-бы, и гдѣ-нибудь, въ нѣмецкомъ городѣ, началъ бы штудировать, отдался бы наукѣ…. Прожилъ бы триста, четыреста талеровъ.

— Попробуйте теперь, Иванъ Павловичъ.

— Теперь! Вы знаете у Некрасова есть:

То сердце не научится любить,
Которое устало ненавидѣть.

— Прощайте, mon cher. Извините, что я васъ побезпокоилъ, оторвалъ отъ занятіи…. А скажите, пожалуйста, вотъ вы мнѣ показывали: этотъ, какъ его, кали какой-то?

— Ціанъ-кали.

— Да, да, ціанъ-кали. Его такъ, въ аптекѣ не дадутъ?

— Конечно, не дадутъ.

— Ну, а эта синильная кислота, она какого вида, у васъ есть?

— Нѣтъ, у меня нѣтъ. Она такъ, прозрачная жидкость.

— Похожа на воду?

— Да.

— Merci, mon cher, merci. Вы къ намъ, пожалуйста. Я знаю, у насъ не очень занятно для молодаго человѣка. Я совсѣмъ расклеился. Приходите запросто обѣдать.