В путах времени

Повозка и сопровождающие её конники с трудом пробирались по узенькой, местами почти совершенно заросшей сорными травами тропе. Эта тропа, видимо, бывший конный путь — петляла среди гор, ущелий, лесов, тянулась по степям среди огромных, в рост человека, многолетних трав, кустарников, гигантских валунов. Путники или по болотам и переходили реки по узеньким, уже основательно подгнившим деревянным мосткам. Изредка попадались и каменные сооружения — различные насыпи, водоотводы, тоже находившиеся в сильном запустении.

Из разговоров солдат, проклинавших тяготы пути и своего пленника, Валентин узнал, что дорога, по которой они с такими трудами двигаются вперёд, прокладывалась по приказу царя Фоса — деда или прадеда нынешнего императора. На сооружение дороги в своё время были затрачены значительные средства. Усилиями десятков тысяч рабов была построена мощёная дорога через южную часть страны и само Калийское княжество. Однако в Северо-Восточных горах, среди лесов и диких степей строительство застопорилось. Необжитые, дикие лежали вокруг земли. Тысячи рабов были загублены непосильным трудом, растерзаны диким зверьём, погибли от голода и болезней. Сотни несчастных удирали в леса и горы, пополняя и без того многочисленные в этих краях шайки разбойников. Словом, северная часть дороги прокладывалась кое-как. Миллионы форов, выделенные из казны на строительство, большей частью оказались разворованными как окрестными грабителями, так и самими ронгскими чиновниками. А затем старик Фос затеял войну с Вахским царством, по недостроенной дороге протопали тысячи ронгских вояк, но поход оказался не особенно удачным — у Ронгского царства в то время ещё не было сил окончательно сломить Вах — своего древнего могучего противника. После заключения мирного договора с Вахским царством царь Фос охладел к своим инженерным затеям и самая длинная дорога Империи так и осталась незавершённой. Однако некогда наведённые временные мосты и переправы верно служили путникам уже многие годы.

* * *

Влияние старой дороги Валентин начал постигать где-то на пятый, шестой день пути, когда вокруг открылась горная степь и возникли удивительные картины дикой природы Лураса.

До этого Валентину не приходилось тесно общаться с растительным и животным миром планеты, основное внимание уделялось людям. Он изучал жизнь городов, военные походы ронгов. Теперь же появилась возможность понаблюдать мир Лураса вдали от населённых мест. И, по убеждению Валентина, такую возможность тоже надо было использовать, ведь, чтобы понять поведение людей планеты, надо почувствовать жестокую красоту мира, в котором живут эти люди. Осознать стихию, из которой они вышли.

Дорога проходила через леса розовых деревьев. Стройные, могучие стволы поднимались над путниками на десятки метров, завершаясь плотными тёмно-зелёными и розоватыми кронами. «Это хвойные породы, сродни нашим соснам и кедрам, — размышлял Валентин. — Вообще, природа даже на разных планетах любит иногда использовать свои удачные решения многократно. Правда, здешние сосенки помощнее будут, чем земные, да и шишечки на них висят покрупнее, прямо целые арбузы… А вот такого у нас на Земле мне наблюдать не приходилось…» На пути отряда стали попадаться первые вазочные деревья. Местные жители называли их ещё живыми колодцами, поскольку эти растения росли на самых пустынных и бросовых почвах, а длинными, могучими корнями собирали влагу с больших глубин. Ствол такого дерева у основания достигал в диаметре трёх метров, затем постепенно сужался до метра, а наверху заканчивался трёх-, четырёхметрового диаметра шаровым вздутием, покрытым очень густым слоем тонких длинных буроватых иголок и напоминающим огромную лохматую голову. Внутри такой деревянной головы находились сладковатые белые волокна, пропитанные влагой. Запасы воды у деревца бывали весьма значительными, обычно их хватало растению на весь засушливый сезон — пять-шесть земных месяцев. Не раз зти хранилища влаги спасали путников от жажды и голода.

Валентин, посматривая на заросли бурых лохматых голов, устало улыбнулся. Он вспомнил свои мысли о многократном использовании природой одних и тех же решений и вдруг подумал, что, увы, и на Земле, кажется, уже встречаются организмы со схожими свойствами. Взять хотя бы те же кактусы… Или верблюдов — тот же приём: создание запасов влаги.

«Если бы на Лурасе водились животные, похожие на наших земных верблюдов, местные жители наверняка называли бы эти деревья не вазовыми, а верблюжьими… Или деревья-верблюды… Планеты разные, а принципы, законы природы диктуют часто одни и те же решения…»

* * *

День был на исходе, солнце Лураса, как его здесь называли: Огненный Ти, уже зацепилось краем диска за гряду синих гор у горизонта и отряд замедлил движение.

Повозка, в которой держали Валентинеа, свернула с дороги и, проехав десятка два метров, остановилась среди густых зарослей щетинника кустарника с длинными жёсткими листьями и крепкими (их часто использовали для наконечников стрел), до десяти сантиметров длиной, иглами.