В радости и в горе

— Я! — произнес Дэмиен угрожающе тихим голосом. — Я! Потому что Джози — моя жена.

— Жена, — сказал Мэт, почувствовав, что во рту у него пересохло.

— Жена, — повторил Дэмиен, цедя слова сквозь зубы, стиснутые почти как у ротвейлера. Ротвейлера, который только что узнал, что кусать почтальона запрещается.

— Она говорила, что разведена, я просто уверен…

— А я кто в таком случае? Шотландский призрак?

Слова отказывались приходить Мэту на ум — именно тогда, когда он больше всего в них нуждался. Однако он был абсолютно убежден в том, что естество этого, судя по всему, очень разозленного человека, стоявшего перед ним, было гораздо более плотным и внушающим страх, чем клубы испарений в северо-западных нагорьях Шотландии.

— Могу тебя заверить, приятель, что она замужняя женщина.

— Как ни смешно, она почему-то даже не упомянула об этом, — сказал Мэт с некоторым оттенком бравады, хотя на самом деле его язык, казалось, присох к своду неба.

— Смешно? Я что, по-твоему, шучу? — спросил Дэмиен.

Следует сказать, что он не производил впечатления человека, способного спорить по мелочам. Скорее наоборот, подумал Мэт, он способен на такую мелочь, как походя выбить ему зубы или разбить губу.

— Она отлично трахается. — Дядя Нунцио, без сомнения, наслаждался происходящим.

— Ради всего святого! — взмолился Мэт. — И где вы набрались таких выражений? На учебном канале телевидения?

— Подожди-ка… — Глаза Дэмиена сузились настолько, что превратились в щелки. — Ты, случайно, не тот типчик, не Мэт?

— Э… — Мэт немедленно сообразил, что не стоит это отрицать. В конце концов, по Нью-Йорку разгуливают тысячи Мэтов, многие из которых могут заявить, что знают какую-нибудь Джози. Наверное, даже не тысячи — миллионы.

— Мэт Джарвис, — произнес Дэмиен, медленно вытягивая это имя из самых глубин своей памяти.

— Э… — произнес в ответ Мэт.

— Рок-музыкант, — презрительно бросил Дэмиен.

— Э… — опять сказал Мэт. Рок-музыкант? Звучит соблазнительно, так зачем же это отрицать?

— Тот самый, в кого влюблена моя жена, Джози, подружка невесты, которая так хорошо трахается?

— Вот как? — Лицо Мэта заметно просветлело.

— Не представляю, что такого приятного ты в этом нашел. Я сейчас тебе все зубы в глотку загоню.

— Где Джози? — спросил Мэт.

— Тебя это не касается!

— Я просто поинтересовался…

— Не интересуйся!

— Она здесь?

— Нет, — заверил его Дэмиен, — ее здесь нет.

— Так где же она тогда?

— Я думал, это ты мне скажешь, — сказал Дэмиен.

— Не знаю, — ответил Мэт, чрезвычайно озадаченный.

— Послушай, — сказал ему Дэмиен с усталым вздохом, — из-за тебя я зря потратил много тысяч фунтов, которые заработал тяжким трудом, чтобы прилететь сюда, а в результате оказался в глубокой дыре. Из-за тебя один кот остался без папочки. Из-за тебя моя жена меня бросила. Это из-за тебя огромный и умопомрачительно дорогой бриллиант оказался в желудке этой утки. Из-за тебя мой костюм от Поля Смита весь в отвратительной, вонючей грязи, а любимые кожаные туфли от Патрика Кокса пришли в состояние полной негодности. Благодаря тебе я теперь знаю, каково на вкус утиное дерьмо. Из-за тебя у меня теперь будет воспаление суставов. И вот теперь я точно знаю, что мне надо было последовать своему первоначальному побуждению, еще тогда, когда мы встретились в первый раз, тогда, когда столкнулись наши машины, и вот теперь я это сделаю: я вгоню тебе зубы в глотку, — сказал Дэмиен и поднял кулак к лицу Мэта.

Мэт показал в сторону портпледа:

— Эй, приятель, посмотри, твоя утка убегает!

Дэмиен бросил взгляд на свой мешок, который и в самом деле, медленно переваливаясь, неуверенно кувыркался на полу.

Мэт немедленно воспользовался этой возможностью и повернулся, чтобы убежать, но лицом к лицу столкнулся с Холли, стоявшей подбоченясь, надувшись, со сжатыми губами.

— Тебя и на пять минут нельзя оставить без того, чтобы ты не впутался в историю, — проворчала она. — Что здесь происходит?

— Я сейчас все объясню, — сказал Мэт за долю секунды до того, как кулак Дэмиена с силой пушечного ядра ударил его в лицо, выбив из его глаз фейерверк из тысячи искр, совсем как тот, что немного ранее озарял небо над Манхэттеном, сделав дальнейшие объяснения уже невозможными.

Мэт почувствовал, что падает на пол, успев почувствовать даже боль от падения. И в прямом, и в переносном смысле. И почему только Джози не предупредила его, что замужем? Даже сквозь туман, вызванный непомерным потреблением алкоголя, с чем он однажды уже решил покончить, он помнил, как она сказала ему, что разведена. Но даже если это и так, ее муж, похоже, об этом даже не подозревает. Если они разведены, то не могли же они не говорить друг другу или адвокатам, сколько боевых шрамов получил каждый из них на поле супружеской брани? Наверняка бы они сравнивали, сколько каждому пришлось потратить на этих адвокатов? Так почему же ее муж ничего не знает? Неужели Джози лишь водила его за нос?