В радости и в горе

Видно, все свое время в Нью-Йорке он растратил на погоню лишь за прекрасным призраком в сиреневой дымке, а теперь вот к тому же оказалось, что этот призрак — чья-то собственность. Как жесток этот мир! Никогда, ни за что, после всего того, что случилось с ним, он не допустит никаких отношений с замужними женщинами! Это ведь всегда было против его моральных правил. Правил этих у него было не так много, но уж тех, что были, он держался с той же цепкостью, с какой белая кошачья шерстинка липнет к черным брюкам.

Затем его подхватил водоворот, вконец все смешавший в мозгу и отключивший его мыслительные способности. Однако и сквозь крутившийся перед глазами туман он все же подумал, что без труда не вытащишь и рыбку из пруда. И он свернулся в шар и поплыл в потоке сна без сновидений, сохранив лишь одну мысль, приклеившуюся к его сознанию с прочностью суперклея: пусть Джози и не упомянула о наличии ревнивого мужа, по какой-то причине сделав из этого тайну, но все же она сказала этому самому мужу, что влюблена в него, в Мэта-рок-музыканта.

И теперь более, чем когда-либо, ему надо было поговорить с ней, задать несколько вопросов. И пока его накрывала медленно наползавшая дымка, он уже в третий раз за эти дни понял, что единственное, что ему необходимо сделать, это найти ее.

Глава 46

По сути, Мэт ошибался, думая, что поиски Джози — это его единственная проблема. Он не учел, что, придя в себя, он столкнется с необходимостью давать какие-то объяснения Холли. И он столкнулся с этой необходимостью.

У Холли также были вопросы, на которые она хотела получить ответы, и Мэт даже не представлял, что ему говорить. Хорошо бы, если бы его голова не была забита всей этой ватой, заглушающей мысли, или если бы он был в состоянии придумать какую-нибудь более или менее убедительную ложь. У мисс Мораль сегодня явно был выходной. Итак, перед ним стояла Холли, нетерпеливо притоптывая по полу босой ногой. Волосы у нее были еще более растрепанные, чем обычно, наверное, из-за того, что она в ярости дергала за них, а горевшее от злости и алкоголя лицо по цвету приближалось к томатному кетчупу. Она и в самом деле была очень раздражена, но при этом очень привлекательна. Если бы губы Мэта не болели так сильно, он, наверное, рискнул бы и улыбнулся.

— Даже не думай улыбаться, — приказала Холли.

— Я и не шобиравша… — пробормотал Мэт, еле ворочая губами-сардельками.

— Надо приложить мясо, — сказала Холли, со свирепым видом указывая на то место, где у глаза вот-вот расплывется синяк.

— А я думав, вто мяшо приквадывают товько на карикатурах.

— Не знаю, Мэт, — выпалила она. — Я тебе не чертова нянька, хотя, похоже, становлюсь ею.

Мэт повесил голову, болевшую и тут, и там. Оказалось, что его прислонили к столу администратора, и он полулежал-полусидел, из-за чего у него разболелась спина. Тугой пальмовый усик коснулся его волос. Но рассчитывать на то, что Мэт сможет встать, было еще преждевременно.

— Прошти, — прошепелявил он, — иж-жа меня у тебя штовько неприятноштей…

— Что есть, то есть. — Руки Холли были все еще сложены на груди, но голос несколько смягчился. — Давай-ка отвезем тебя домой. Все уже ушли.

Как бы в ответ на ее слова из танцевального зала, не торопясь, вышли четверо жизнерадостных «Крутоголовых».

— Пока, Холли, — сказали они в один голос. — Завтра увидимся?

— Конечно, — устало ответила она. — Отлично отыграли. Ублажили всех старушек.

Мэт присел еще ниже, не узнавая, кто из них кто, как и они не узнали его, хотя он мог поклясться, что тот, кому он врезал вчера по зубам — то ли Барри, то ли Ларри, то ли Гарри, — усмехался сильнее, чем позволяла ситуация. Помахав Холли, они исчезли, а с ними исчезли и их необъятно широкие брюки, их взбитые разлетающиеся прически и их бушующие гормоны.

Мэт потер лицо рукой.

— А как тот утиный Дракула?

— Ушел, — ответила Холли. — Вместе с уткой. Он не хотел пропустить самолет.

— Не будет особым грехом пожелать, чтобы самолет не пропустил его и заехал бы ему прямо в затылок?

— Наверное, не будет, — согласилась Холли.

— А что насчет Марты?

— Уехала.

— А подружки невесты?

— Тоже уехали.

— Все?

— Угу.

Мэт вопросительно взглянул на нее.

— Понятия не имею, что там произошло, — пожала плечами Холли. — Может быть, у них у всех разболелись головы. Это самая странная свадьба из всех, на которых мне приходилось бывать.

— Итак, — Мэт попытался выпрямиться, но это ему не удалось, — остались только мы двое.

Холли ковыряла носком в полу.

— Очень на то похоже.

— Я должен тебе сказать, что…

В этот момент появился дядя Нунцио, едва заметный из-за спины горы-громилы в черном пальто, тащившего за уши двух подростков так, будто несет два футляра со скрипками. Он встал, возвышаясь над Мэтом, широко расставил ноги для лучшей устойчивости, загородил собой свет от утопленных в потолке светильников вестибюля, и Мэт погрузился во тьму.

— Дядя Нунцио хочет перед вами извиниться, — сказал громила голосом, который мог развиться только от злоупотребления стероидными таблетками по сотне за раз ежедневно.

— Я очень звиняю, — добавил сам дядя Нунцио, прижав руку к сердцу.