В радости и в печали (СИ)

   - Есть люди... есть женщины, от которых слишком ужасно услышать отказ, -- тихо произнёс Болл, встал и подошёл к окну, чтобы не встречаться глазами с собеседником. Прижавшись лбом к холодному стеклу, он бездумно наблюдал, как во внутреннем дворике клиники молодой растрёпанный ординатор -- кажется, из педиатрии -- ведёт под руки сразу двух девушек и обеим рассказывает что-то смешное, девушки хохочут и цепляются за его руки, чтобы не упасть от хохота...

   - Совета я вам не дам, -- сказал Гарт, -- я в этих материях понимаю мало. Может получиться только хуже... Но если вам не хочется дожить до старости одиноким и с завистью смотреть, как легко другие сходятся, расходятся, женятся и рожают детей, вам придётся однажды сказать себе правду -- в точности как сейчас. И решаться на что-то.

   - А в случае неудачи... -- начал Болл, живо представив себе возможный позор.

   - А вы как хотели! -- внезапно разозлился Гарт. -- Это же чувства! Они стоят дорого. За них надо платить, это больно, сложно и затратно, но если они вам не нужны, так зачем страдать, что их нет?!

   Болл тренированным ухом уловил нечто подозрительное в дыхании собеседника, рывком обернулся, вдавил кнопку вызова медсестры, выдернул из-под головы Гарта подушку, прижал ему к лицу кислородную маску:

   - Вы чокнутый, Гарт, совершенно чокнутый! И я, дурак, не лучше! Надо было вас заткнуть на второй минуте, вам нельзя ещё столько болтать!

   Пациент попытался что-то сказал, серые губы шевельнулись под маской, но Болл не разобрал ни слова.

   - Слушайте, это нечестно, -- улыбнулась Кира, войдя в палату, хотя улыбаться при виде показаний монитора и серой бледности пациента ей совершенно расхотелось. -- Вы что тут, решили помереть, пользуясь тем, что у меня выходной?

   - Я не нарочно, -- слабо усмехнулся в ответ Гарт. -- Язык мой -- враг мой.

   - Вы что, ещё кому-то мозги прочистили?

   - Почему "еще"? А кто был первым?

   - Я.

   - ?

   Кира уловила вопрос и объяснила, как умела:

   - Я поняла, что на многое смотрю, по сути, чужими глазами. Вижу не реальный предмет, а ярлычок, который на него повесили другие. Как в театре абсурда: на картонную коробку повешена бирочка "трон", и я должна делать вид, что это в самом деле трон, хотя лично меня гложут на этот счёт сомнения...

   - Ещё немного -- и вы сможете... терять друзей так же успешно... как я, -- сказал Гарт.

   - Почему?!

   - Если вы научитесь видеть... правду... под любой маскировкой, вы неприятно удивитесь... сколько близких людей этой... маскировкой пользуются.

   - Вы опять сейчас дорассуждаетесь и придётся вас вернуть в реанимацию. И подержать там недельки две, -- строго сказала Кира и подкрутила колёсико на регуляторе капельницы. -- Вам что, катетер не переставляли?

   - Я не помню...

   - Ладно, разберёмся. -- Кира пролистала медкарту, похмыкала, посмотрела на часы:

   - Я к вам забегу через часок, сейчас ко мне студентов пригонят.

   Гарт проследил за ней взглядом, насколько мог, не поворачивая головы:

   - Брюки вам тоже идут, хотя юбка всё же лучше... А зачем вы такой помадой накрасились?

   - А что? -- Кира выхватила из кармана халата зеркальце, придирчиво осмотрела себя. -- Мне не подходит?

   - Нет.

   - Хм... Тогда лучше стереть, -- Кира деловито промокнула губы бумажной салфеткой, снова взглянула в зеркальце, ещё раз провела по губам. -- Так лучше?

   - Да. -- Гарт помолчал. -- Вы не оправдываетесь? Не обижаетесь?

   - На что? Я же на самом деле ничего в косметике не понимаю. Крашусь просто потому, что это принято.

   - Вы могли бы сказать, что собирались в спешке и второпях положили в сумочку не тот тюбик...

   - Тогда в следующий раз я рискую попасть в ещё более глупое положение, -- улыбнулась Кира. -- Больше ведь не удастся сделать вид, что я собиралась в спешке, и следующие огрехи в косметике разоблачат моё невежество.

   - Вы правда зайдёте ещё? Вы не обиделись? -- в словах Гарта звучало, как показалось Кире, какое-то удивление.

   - Зайду, зайду. Разгоню студентов с их зачётами и приду.

   Когда Кира снова заглянула в палату, Гарт спал, и она хотела тихо уйти: в таких обстоятельствах сон для него, пожалуй, важнее, чем женское общество. Но он, видимо, услышал движение, медленно открыл глаза, и Кира вдруг увидела его словно заново: серое лицо, глубокие синюшные пятна под глазами, резко выступившие скулы, худые руки с выпирающими суставами... Для врача, в общем, ничего нового или удивительного, но Кира не успела стереть с лица то выражение, с которым заглянула, и Гарт немедленно заметил это:

   - Всё настолько ужасно?

   Кира хотела ответить, как обычно отвечала пациентам, но сообразила, что её ложь будет видна:

   - А вы как хотели, если помирать раз в неделю! Что вы наговорили Боллу?

   - А что он вам рассказал? -- усмехнулся Гарт.

   - Ничего. Он может вообще ничего не говорить, по лицу всё видно. За весь день ни разу мне в глаза не посмотрел, всё косится в сторону и краснеет, как первоклассник...

   - Он... -- начал Гарт.

   - ... да, да, хотел бы познакомиться со мной поближе, но не знает, что после этого делать. Это я давно вижу, ничего нового.

   - А вы...