В рассветный час

– Если вы никогда не видели такого количества цветов, немудрено изумиться. К слову, а как вы перенесли солнечный свет?

– Мама предусмотрительна: у нас были шляпы с широкими полями и вуали. Но все равно глаза слезились… – Герцогиня, подумав, добавляет: – В Граршаайн солнце тоже заглядывает, но ненадолго, и оно совсем не такое яркое. Но к этому ведь можно привыкнуть, милорд?

– Конечно, – не моргнув глазом лжет Дейн, хотя сам так и не привык к палящему солнцу столицы. – А на крайний случай всегда выручит магия.

– Удобно…

– Вы говорили, что видели принца, – напоминает он. – Что вы подумали при этом?

– Гм… – Леди Заара заметно смущается, даже бледные щеки немного розовеют. – Я сказала маме: смотри, какой резвый мальчик! Он как раз взобрался на одну из арок, срывал цветы и бросал их вниз, охрана пыталась снять его оттуда, а его величество громко смеялся, и все кругом тоже веселились… Я поймала один цветок – он до сих пор хранится в книге, засушенный, на память о том путешествии.

– Мальчик? – пропустив последние слова мимо ушей, спрашивает Дейн, а сам лихорадочно пытается припомнить, сколько лет назад Эльгунг, столица одной из приграничных Западных земель, праздновал юбилей.

Дата рождения леди Заары, как нарочно, вылетела из его хваленой памяти.

– Да, ему было лет семь на вид.

– А вам?..

– Я уже отпраздновала совершеннолетие. – Герцогиня едва заметно улыбается, явно заметив его замешательство. – Но известная вам особа сказала, что разница в возрасте не имеет значения. Я ведь не выгляжу сморщенной старухой, не так ли?

– Вы выглядите намного моложе его высочества, – с облегчением подхватывает Дейн. Надо же так попасть впросак! А все проклятая рассеянность…

Воцаряется молчание. Леди Заара все смотрит и смотрит на мерцающий огонек, и Дейн наконец задает вопрос:

– Очевидно, вы были близки с матушкой?

– Настолько, насколько могут быть близки те, у кого в этом мире больше никого нет.

– Неужели не осталось никаких родственников? Ни по ее линии, ни по отцовской?

– По отцовской… уже не осталось, – подумав, отвечает герцогиня. – Они, видите ли, довольно быстро закончились, когда мама овдовела.

«Прелестный эвфемизм, – думает Дейн. – И очаровательная непосредственность».

– А по ее линии… Кажется, кто-то еще жив, – продолжает она. – Но мама никогда о них не говорила и пресекала все мои расспросы. Ее нетрудно понять, знаете ли: не слишком хочется вспоминать родню, которая продала тебя как племенную кобылу. Вернее, обменяла на двести голов овец и какой-то хозяйственный скарб вроде лопат и мотыг.

Дейн не знает, что можно сказать в такой ситуации, поэтому предпочитает промолчать. В его случае это беспроигрышная тактика: сочувственное молчание лучше неуклюжих сожалений.

– Давайте уже перейдем к делу, – говорит вдруг леди Заара. – Время идет, а не можем же мы провести здесь всю ночь!

– Если готовы, то начнем, – отвечает он и на всякий случай проверяет щиты. Мало ли, как проявятся эмоции герцогини от этого экскурса в недавнее прошлое, лучше быть наготове. – Вы сказали, что приказали выломать дверь в покои вашей матушки, а затем ваши воспоминания фрагментарны. Очевидно, вы столкнулись с чем-то настолько шокирующим, что разум ваш постарался отторгнуть увиденное. Однако все это хранится в вашей голове, нужно только докопаться до этого…

– Как до того самого минерала? На поверхности только небольшие выходы рудных жил, а в глубине может скрываться что-то большее?

– Хорошее сравнение, – говорит Дейн. – Не старайтесь напрячь память, миледи, от этого толку не будет. Начните с того, что помните. Например: кто выламывал дверь? Почему вы позвали именно их?

– Вайло, Рен и Элри, – без раздумий отвечает леди Заара. – Почему их… Мама доверяла им больше остальных и брала их с собой в поездки. То есть двоих брала, а кого-то непременно оставляла со мной. Я подозреваю, что… нет, не будем об этом.

Дейн кивает: понятно, о чем она думает. Вполне вероятно, кто-то из этих мужчин был любовником ее матери, а может, и не один.

– Она настолько была уверена в них, что доверяла им вас? – уточняет он. – А вы не предполагаете, что кто-то из них мог совершить преступление? Вероятно, из их рук ваша матушка спокойно взяла бы угощение.

– Я тоже подумала об этом, но посадить и их в каменный мешок не могла: телохранителей лучше у меня нет. Да и… они так вели себя, когда увидели маму… Не думаю, что простые бойцы могли настолько хорошо сыграть.

– Что именно сыграть? Они повели себя как-то непривычно?

– Милорд, я никогда не видела, чтобы Вайло плакал. А тем вечером он рыдал в голос, стоял на четвереньках подле маминого тела, среди обломков и тлеющих головешек и рыдал. И не говорите, что это могло проистекать из внезапного осознания вины: дескать, передал ей что-то, не зная, что это такое, а увидев последствия, все понял. Будь так, он бы мне сказал, уверена. Вайло простой, как булыжник, но верный.

– Это тоже предстоит проверить… с вашего дозволения, – говорит Дейн. – А двое других что делали?