В рассветный час

– Я решила, что он не умрет, пока я не позволю, – холодно отвечает леди Заара. – И что будет мучиться в ожидании смерти так же, как мучилась моя мать.

«Выходит, она все-таки что-то умеет, но проделывает это не осознанно», – отмечает Дейн, вслух же спрашивает:

– Мне сообщили, миледи, что ваша матушка, да будет легок ее путь к Великому Ниду, якобы скончалась от передозировки пыльцы анориса. Однако это средство вызывает эйфорию, а при превышении безопасной дозы – смерть вследствие паралича дыхательных путей. Агония, несомненно, имеет место, но…

– Длится минуту-другую? – Леди Заара смотрит на него в упор, и в черных глазах отражается язычок пламени лампы. – Я знаю, милорд. Успела выяснить: в книгах этого мерзавца, которые он прятал от всех в своем логове, много интересного, такого, о чем я прежде даже не слыхала.

При слове «книги» Дейн едва не делает охотничью стойку, и это не может укрыться от глаз герцогини.

– Я отдам их вам, – говорит она. – То, что я смогла понять, запомнила наизусть, кое-что переписала, а остальное, увы, мне ни к чему, вам же может пригодиться. Только выясните, что на самом деле произошло с мамой и кто ее отравил!

– Миледи, – Дейн немного подается назад, страшась такого напора, – я не посвящен в детали, поэтому осмелюсь просить, чтобы вы поведали, как именно умерла ваша матушка и что предшествовало ее гибели.

Леди Заара долго молчит, потом отвечает:

– Хорошо. Тяжело вспоминать об этом, но раз так нужно… Присядем. Ароматы здесь не сладостные, но…

– Не возвращаться же наверх? – подхватывает Дейн и не выдерживает: освещает подземелье, не слишком ярко, но так, чтобы можно было различать лицо собеседника. И согревает грубо вытесанную каменную скамью – наверно, на ней когда-то коротали время охранники, иначе зачем здесь это чудовище? – Я слушаю, миледи.

Глава 7

– Мама никогда не употребляла пыльцу, – говорит леди Заара. – Не смотрите так, милорд, я догадываюсь, что вы хотите сказать: вдруг мне просто не было известно об этом? Многим ли из нас все известно о наших родителях?

– Миледи, ваша матушка могла попробовать пыльцу в первый раз, который остался для нее единственным, – мягко перебивает Дейн.

– Вы полагаете, я не знаю, сколько стоит это зелье? И не заметила бы, что деньги, отложенные на починку стен, куда-то испарились? Возможно, я кажусь вам юной и наивной, милорд, но я не малое дитя. И я давно стала счетоводом при маме – она желала, чтобы я знала, как и на что расходуется самая мелкая медная монета!

– То есть сумма, потребная для покупки пыльцы, не могла пройти мимо вас, верно я понимаю? А не могло у вашей матушки иметься что-то… Скажем, личные накопления, сделанные еще до того, как вы стали заниматься приходно-расходными книгами? Или какие-то драгоценности?

Дейн ощущает азарт – давно забытое чувство, такое приятное…

– Вероятно, – неохотно отвечает леди Заара. – Известные мне… а вернее сказать – немногие сохранившиеся драгоценности на месте, я проверила. А деньги… Да, мама могла припрятать что-то на черный день, это вполне в ее характере. Но вряд ли этого хватило бы более чем на несколько порций.

– Так ведь много-то и не нужно.

– Верно. Но вы сами сказали, каковы последствия для принявшего слишком много пыльцы. С мамой все было совершенно не так.

Леди Заара отводит взгляд, и Дейн молчит, не желая торопить ее. За решеткой стонет и возится изувеченный лекарь – каленым железом его пытали, что ли? Или на дыбе? С местных станется…

– Два дня она была в дурном настроении, – продолжает наконец герцогиня. – С ней такое случалось, и я не тревожилась. Решила – это, вероятно, из-за того, что от части нового приплода скота пришлось избавиться. Такое бывает. Убыток вышел не слишком большой, но все равно неприятно…

«Кервен говорил об этом, – вспоминает Дейн. – Уточню позже».

– Тем вечером мама закрылась у себя, сказала, что ей нездоровится, и велела не беспокоить хотя бы до обеда, пускай даже сам Великий Нид падает нам на головы. Но когда она не вышла и к ужину и не откликнулась на мой голос, я приказала выломать двери в ее покои… – Леди Заара на мгновение прикрывает глаза, потом продолжает негромко: – Свидетели есть. Те, кто вышибал дверь, мамина служанка, а еще вот этот…

Она зло смотрит в сторону клетки и говорит:

– Я хотела бы описать увиденное, лорд Аттон, но, боюсь, не сумею. Даже вспомнить полностью не могу – только фрагменты. И еще… еще опасаюсь, что…

Голос ее пресекается.

– Что расплачетесь перед незнакомцем? – тихо спрашивает Дейн.

Однако… Что же такое увидела герцогиня в спальне матери?

– Да. Пускай вас прислал… вы знаете кто, но я…

«Она действительно совсем юная, – думает Дейн. – И хотя недурно держится, сломаться может в один миг. Ей даже довериться некому, не слугам же! Если и найдется какая-нибудь старушка, которая качала Заару на коленях, что проку? Может, именно она и поднесла яд госпоже! Пускай не по злому умыслу, а повинуясь чужой воле, и теперь не помнит ничего, но… разве от этого легче?»

– Я дам вам платок, – произносит он. – У меня есть чистый, нарочно для таких случаев.