В ритмах Черной Африки

Грюницкий, естественно, стремился прежде всего завоевать расположение военных и удовлетворить их требования. Для служащих он снова ввел 40-часовую рабочую неделю, которую отменил президент Олимпио. Эта мера свидетельствует о том, что даже он не смог изменить действующее в Африке правило: вождь должен как можно скорее завоевать расположение и доказать, что он способен совершить «чудо». Никого особенно не интересовало, какова цена этих популярных мер, отвечают ли они состоянию экономики страны. Ведь 40-часовую рабочую неделю могут позволить себе только экономически развитые страны, но не Того, где люди только начинали учиться работать. И хотя эта мера касалась всего лишь одной четвертой части занятого населения, она принесла национальной экономике огромные потери и углубила противоречия. Коротко их можно было определить так: общество жаждет быстрых экономических успехов и повышения жизненного уровня, но никто не осмелился сказать этому обществу прямо, что желаемые изменения могут появиться только в результате большого трудового напряжения, четкой организации труда, эффективности производства и сельского хозяйства.

Первый тоголезский президент Олимпио стремился освободить свою страну от французской зависимости. В своих беседах с зарубежными журналистами он порой резко критиковал бывшее французское управление в Того, французских советников и предпринимателей за их политику тормозить развитие независимого Того. В то же время он недооценил, как тесно его страна связана с Францией и какой значительный капитал вложила в Того именно Франция. Он не проявил достаточной политической и дипломатической гибкости, чтобы попытаться использовать этот постоянный интерес Франции к Того ради развития своей страны не только в области политики, но и в экономике. Грюницкий, наоборот, наученный трагическим опытом своего предшественника, без малейших колебаний проводил последовательную профранцузскую политику, настолько последовательную, что восстановил против себя ту часть армии, точнее сказать, офицеров, национальное сознание которых было высоким. А ведь именно они помогли ему прийти к власти. 13 января 1967 г. произошел новый военный переворот, на этот раз без кровопролития. Президент Грюницкий вынужден был отступить. В результате переворота был создан Комитет национального примирения во главе с полковником К. Даджо. Его задача состояла в том, чтобы сплотить политические партии и попытаться вновь создать демократическое правительство. Переговоры с лидерами политических партий затягивались, и здесь на политической арене появилась новая энергичная фигура — подполковник Г. Эйадема[10], бывший офицер французской армии в Алжире. 15 апреля 1967 г. он выступил по радио с обращением к тоголезскому народу, в котором резко критиковал лидеров политических партий и обвинял их в том, что своими бесконечными спорами они ведут страну к катастрофе, что они «глухи к голосу сердца и разума». Он ссылался на традиции предков и патриотические чувства, но в то же время на традиционную дружбу с США, ФРГ и Францией, обещал, что установит порядок, который будет отвечать самым сокровенным чаяниям всего тоголезского народа. Его страстная речь вошла в историю Того. К власти пришло военное правительство. Президентская система, определенная конституцией 1963 т., была отменена, Национальное собрание, политические партии и Комитет национального примирения распущены. В ноябре того же года Г. Эйадема получил звание генерала.

Oui, mon général! [11]

Каждое утро точно в семь часов раздается сирена и по главной улице проносится бронированный «мерседес», сопровождаемый двенадцатью мотоциклами. Движение на улице на несколько секунд замирает. Генерал Г. Эйадема едет в президентский дворец, который находится на взморье, вблизи отеля «Бенин». Живет же он в казармах на другом конце города. Тот же самый кортеж точно в двенадцать часов проносится в обратном направлении. Генерал возвращается в казармы на обед. Эти поездки как бы символизируют — государственную мощь и силу: генерал жив, начеку и держит власть в руках.

Судя по всему, он не хотел рисковать, поэтому жил в казармах, среди солдат. Он выстроил здесь виллу и окружил ее внушительным забором. Вокруг виллы был сад с вольером. Хотя дом находился на территории казарм, он охранялся вооруженной охраной. Генерал появлялся только в сопровождении личной охраны. В особо торжественных случаях выстраивалась его гвардия в черной форме и высоких меховых шапках. Сам он носил идеально сшитую военную форму горохового цвета. Лишь несколько раз в году он появлялся в гражданской одежде.

Полковники в казармах не жили. Зато здесь жили низшие чины со своими семьями. Жены офицеров варили и стирали во дворе, где паслись маленькие козы.