В ритме его сердца

Алексей снова навалился на Полину, стремительно разрывая на ней оставшуюся уцелевшую одежду.

У неё больше не было сил сопротивляться. Действие препарата лишило её сил. Дягилева не чувствовала уже ни рук, ни ног, тело было тяжёлым, голова гудела. Она замерла под ним и брезгливо отвернулась в сторону. Её взгляд с отчаянием скользнул по поверхности прикроватной тумбочки.

Полина стремительно повернулась к Ивлеву.

— Алексей Анатольевич, подождите! Пожалуйста! Я согласна! Я сама! Я хочу всё сделать сама!

Ивлев резко остановился, нехотя убирая руки с её бёдер и тяжело дыша, присел на кровати.

— Не надо насилия, пожалуйста! Прошу вас! Я всё сделаю сама. Я согласна, на все ваши условия!

Она поднялась и присела на кровати, словно раздумывая.

Ивлев выжидающе смотрел на неё.

Полина резко встала с постели, подошла к тумбочке и, повернувшись к нему спиной, медленно стянула резинку со своих волос. Густая волна пшеничного цвета рассыпалась по её спине. Она тряхнула головой и обернулась на Ивлева.

Он довольно улыбался.

Дягилева медленно сняла с себя остатки разорванной одежды и, развернувшись к нему, предстала перед его взором абсолютно обнажённой.

Алексей хищно улыбался, плотоядно изучая каждый сантиметр её совершенного тела. Он резко поднялся со своего места, быстро подошёл к ней и впился в её губы яростным, подчиняющим поцелуем.

Полина обняла его левой рукой за шею, а правой тщательно ощупывала поверхность тумбочки. Наконец, холодное стекло бутылки с минеральной водой обожгло её пальцы. Она плотно обхватила её ладонью и притянула к себе ближе.

Ивлев медленно целовал её в шею, опускаясь ниже, ласкал губами её грудь и когда коснулся кожи её живота, Полина стремительно занесла руку вверх, и со всей силы, ударила его бутылкой по голове.

Стекло разлетелось вдребезги на мелкие осколки, а вырвавшаяся наружу вода, облила ковёр и руки Полины, холодным, шипящим потоком.

Ивлев захрипел, и тяжело рухнул на полу, у её ног.

Женщина разжала ладонь с уцелевшим горлышком, и стеклянная часть бутылки со звоном упала на пол. Она оттолкнула ногой тело Алексея, и присела на полу перед своими разорванными вещами. Оторвала кусок ткани от подола сарафана, и перевязала ладонь, порезанную стеклом бутылки. Связала узлом два конца одной из уцелевшей бретели и накинула платье на своё обнажённое тело.

Дягилева медленно направилась к двери. На мгновение, она остановилась, присела у раскинувшегося на ковре обнажённого мужского тела и прислушалась. Подонок, был жив.

Она поднялась и, шатаясь, направилась к двери каюты. Её неравная борьба с Ивлевым лишила её последних сил. Голова сильно кружилась, руки дрожали, кожа на теле саднила болью.

Дягилева приложила ухо к двери и прислушалась. По ту сторону было тихо. Аккуратно надавив на ручку, Полина приоткрыла дверь и, убедившись, что за ней никого нет, проскользнула в коридор. Она подошла к лестнице, ведущей наверх и осторожно начала подниматься по ступеням. На последней из них, она резко остановилась и стремительно присела вниз.

Охранники стояли на палубе в темноте. Были слышны только их голоса и видны маленькие огоньки зажжённых в их руках сигарет. Они что-то бурно обсуждали и громко смеялись.

Полина прислушалась.

— Что сказал, Сардор?

— Сказал, что будет разговаривать только с хозяином. Со мной отказался.

— Чёрт, что могло случиться с машиной? Ума не приложу. Ведь всё было схвачено на границе. Свой работающий там человек и документы в порядке.

— Не знаю. В последнее время под нас кто-то явно копает. Взломали компьютерную базу данных, уже второй раз за месяц, прислали какие-то угрожающие бумаги шефу по электронной почте, а теперь ещё и задержка машины с грузом. Что-то не нравятся мне все эти совпадения…

Один из них, обернулся назад и прислушался.

— Что-то тихо стало в каюте? Крошка перестала звать на помощь…

Геннадий громко рассмеялся.

— Анатольевич, успокоил. Он по этому делу большой мастер! Ей сейчас хорошо…

— Девчонка, то, какая упёртая оказалась. Сколько здесь работаю, впервые такой экземпляр вижу.

— Ничего. Их здесь столько перебывало. Уже утром станет как шёлковая. У шефа на неё многогранные планы, пока не наиграется вдоволь.

— А потом?

— Вышвырнет на улицу, как было со всеми, кто здесь побывал. И найдёт другую красотку.

Они расхохотались в голос.

— Ну что, тогда может, пойдём спать? А то уже глубокая ночь.

— Пошли. До утра мы ему всё равно не понадобимся. Будет ещё долго развлекаться с девчонкой.

Геннадий снова рассмеялся.

— Во сколько встаём?

— В семь.

Они затушили сигареты и направились куда-то в сторону.

Полина осторожно выглянула из своего укрытия и на цыпочках вышла на палубу. Она шла в кромешной темноте, выставив перед собой руки, боясь натолкнуться на что-нибудь, и поранится. Голова до сих пор кружилась и небольшая качка на море, добавляла неуверенности её походке.