В ритме сердца

От мысли, как прекрасно они будут смотреться запрокинутыми на мои плечи во время многократного глубокого погружения в неё, новый прилив возбуждения с чистой, животворной энергией, простреливает каждый позвонок, после концентрируясь ниже пояса. Сжимаю челюсть от болезненного трения члена о ткань брюк и в который раз задаюсь вопросом: как же ей удаётся так мощно на меня влиять?

Сколько представительниц идеальных, красивых, упругих тел прошло через мои руки и чары? Не сосчитать, а половины уже даже не вспомнить. Но ни одна не была способна так лихо удерживаться от моей силы и отражать её в ответ, зарождая во мне столь животное желание немедля разорвать с неё платье, безжалостно покрыть всю кожу багровыми метками, а затем самым диким образом поиметь её тело, дурманящее мой разум своим дивным, свежим ароматом.

Клянусь, эта дикарка точно сведёт меня с ума!

Хотя… нет… сейчас она никакая не дикарка. Скорее морская нимфа. Богиня, сошедшая с небес. Или могущественная ведьма, порождающая иллюзию моего личного идеала женской красоты.

Да! Она просто долбанная колдунья! Прямо как… Как когда-то рассказывал мне отец. Она завораживает меня, точно пыль в глаза бросает, вынуждая видеть в ней всё то, что я хочу. И, чёрт побери, я стопроцентно уверен, что там она будет ощущаться, как самый мягкий в мире бархат, за который я готов отдать гораздо больше, чем её продажная натура сможет пожелать.

– Долго ты ещё будешь на меня пялиться? – теперь Николина стоит ко мне спиной, не позволяя увидеть выражение её лица, но один только звук её сердитого голоса красноречиво даёт мне понять, что сегодня эта несносная девчонка вновь не настроена на миролюбивое общение.

– Так долго, как я того захочу, – твёрдо произношу, не отрывая от Николины пристального взора.

– Ну, конечно, – ядовито усмехается. – Я уже поняла, что Мистер Харт всегда делает только то, что хочет, а все остальные обязаны выполнять его приказы незамедлительно и без всяких возражений. – Сотрясает воздух возмущениями эта маленькая стерва, лишь сильнее распаляя меня.

– Рад, что ты это наконец уяснила, Николина. Уверен, что стоит тебе и на практике начать придерживаться этих устоев, как нам сразу же удастся найти общий язык, – приближаюсь к ней, с предвкушением готовясь ощутить в бедняжке отголоски того нестерпимого желания, с которым я оставил её вчера погибать.

– Если бы ты удосужился спросить, хочу ли я искать с тобой общий язык, то я бы ответила, что вообще не желаю иметь с тобой ничего общего! – негодует она, продолжая сосредоточено смотреть на живописную анимацию.

– Хм… – встав вплотную к ней сзади, медленно провожу пальцами по её рукам. – Тогда я правильно сделал, что не спросил, – мягким, вкрадчивым голосом произношу возле её лица, справляясь с порывом прикусить мочку её уха.

Она судорожно всхлипывает от моей близости и впадает в мгновенное оцепенение, превращающее её гибкое тело в подобие статуи.

– Может, прекратишь бояться меня и защищаться так, словно я твой злейший враг? Разве я тебе уже не сказал, что ничего не сделаю, пока ты сама не попросишь? – напоминаю я, жадно вдыхая знакомый запах её кожи, проступающий сквозь цветочный шлейф духов, и чувствую, как сладкий яд заполняет собой лёгкие и раскаляет кровь до состояния лавы, что выжигает всю изнанку кожи.

– Я не попрошу! – неожиданно резко оживая, она расправляет свои хрупкие плечики и оборачивается ко мне.

Прямое столкновение с разгневанным взглядом цвета океанских глубин, и меня словно ударной волной сотрясает, вынуждая напрячься всем телом.

– Я говорила тебе это уже неоднократно и скажу ещё раз: я не хочу тебя, Адам! И не отдамся тебе, что бы моё тело ни требовало! – уверено произносит она, с вызовом глядя на меня.

Чёрт побери, а эта дура в самом деле не планирует сдаваться. Её зрачки, что постепенно заполняют потемневшую синюю радужку, переполнены страстью, вожделением, праведной злостью, но нет в них и намёка на повиновение и добровольное прекращение борьбы.

Хотя, честно признаюсь, после вчерашней встречи, когда я оставил её одну захлёбываться в трясине своей похоти, я ожидал увидеть её физически ослабленной и всё так же жаждущей получить меня.

Но я этого не вижу.

Она стоит передо мной воинственная, гордая, злая, как дьяволица, и до умопомрачения красивая. И знаете… лично меня это поистине поражает и в некотором смысле даже восхищает, но голодного зверя, который не прекращает попыток выбраться наружу, распаляет до такой степени, что он призывает меня сейчас же приковать её цепями, засунуть в рот кляп и грубо взять силой, чтобы раз и навсегда отбить у вздорной сучки всякое желание сопротивляться.