В ритме сердца

Сам поражаюсь потоку несвойственных мне мыслей, ведь я никогда не был приверженцем унижения, жестокого наказания в сексе или всего прочего, что связано с БДСМ. И я не могу даже списать столь гнусные помыслы на примитивную ревность, ведь я априори не могу испытывать её к женщинам по одной лишь простой причине, что воспринимаю их приблизительно на одном уровне с повседневными вещами, приносящими моему телу определённую пользу. Видимо, тут дело вновь в чувстве собственничества моего безумного монстра, который с самой первой минуты провозгласил дикарку своей. И потому мне ещё предстоит выяснить: кто этот смертник, с которым она общалась вчера после моего уезда?

– Возможно, ты хочешь то, во что превратил меня. И это упаковка, безусловно, выглядит привлекательно, но это – не я, Адам, и я в самом деле не понимаю, что вообще здесь делаю. Я сказала, что…

– Тсс… – ловко прислоняю палец к её нежному рту, что вновь собирается начать свою возмущённую тираду. Поддаюсь порыву и прижимаюсь корпусом к ней ближе. Не знаю, на кой хрен лишний раз мучаю себя, но ничего не могу с собой поделать. Тело требует прикоснуться к ней хоть как-то, а я лишь слепо иду у него на поводу. – Думаю, на сегодня хватит бессмысленных разговоров, Николина. Ты всё равно уже здесь, и сейчас мы вместе поедем на приём. Можешь не признаваться, но я знаю, что тебе понравился сегодняшний день, проведённый в моём доме, так же, как ты придёшь в восторг и от званого вечера. Поэтому, будь добра, отпусти наконец все ненужные мысли, спрячь свои милые колючки и просто наслаждайся моментом.

Она вздрагивает от каждого движения моего пальца по её губам, настороженно изучая выражение моего лица в отражении.

– Что касается твоих изменений: лично мне они были совершенно не нужны. Ты мне нравишься как в своём повседневном облике дикарки, так и в вульгарном платье стриптизёрши, но дресс-код сегодняшнего мероприятия требует немного иной наружности, именно поэтому было необходимо внести кое-какие коррективы.

Николина нервно сглатывает, когда я сползаю пальцами по её шее ниже к груди, где нежно касаюсь лифа, расшитого полупрозрачными затейливыми узорами.

– Значит, в таком виде я успешно смешаюсь с толпой рокфордских сливок общества? – осипшим голосом полного недоверия спрашивает она, но весьма приятно поражает меня неподвижным спокойствием и отсутствием попыток отбиться от моих прикосновений.

– Нет, не смешаешься, – пронзаю её немигающим взглядом, от которого она перестаёт дышать. – Ты станешь звездой этого вечера, затмив всех своей ослепительной красотой, – не верю, что это именно с моих губ срывается горячее признание, сказанное чуть ли не с благоговением, но, чёрт побери, я не смог сдержать эту правду, которую бессмысленно отрицать. Правду, что почему-то вновь повергает её в такое сильное смущение, словно она впервые в жизни слышит комплимент от мужчины.

Теперь уже сам застыв, я смотрю на неё с неприкрытым недоумением. В моей голове просто не укладывается, как сексуальная, раскрепощённая танцовщица, работающая в месте сосредоточения всевозможных порочных утех, может заливаться румянцем, словно маленькая, неопытная девочка?

Это у неё такой профессиональный образ, что ли? Если да, то он срабатывает на мне безупречно. Ведь помимо всего прочего, чем дикарка меня покоряет, эта её лишённая всякой логики противоречивость, окончательно доводит меня до помешательства, взметая шкалу возбуждения к грёбаным небесам.

И если бы не очередная звонкая трель моего смартфона, что своей внезапной громкостью резко отстраняет от меня Николину на несколько шагов, я однозначно плюнул бы на весь идиотский приём и, разорвав на мелкие кусочки её прекрасное платье, отымел бы её, прислонив прямо к панорамному окну.

Гневно сжав зубы, сбрасываю звонок и переключаю телефон на беззвучный режим, чтобы сегодня меня больше никто не смел беспокоить.

– Нам пора выезжать, – протягиваю ей руку и торжественно добавляю, заглядывая прямо в её невообразимо синие глаза: – Готовы ли Вы, мисс Джеймс, увидеть совершенно другой мир, нежели тот, к которому привыкли?

Она смеряет меня долгим пытливым взглядом, будто пытается найти во моём лице какой-то крайне важный ответ, над которым ежесекундно не прекращает ломать голову. И вот уж совсем не знаю, находит она в итоге его или нет, но Николина набирает полные лёгкие воздуха и, будто соединяя воедино все свои резервы сил, защиты и самоконтроля, медленно выдыхает.

– Разве Вы оставили мне другой выбор, мистер Харт? – смиренно произносит она и без каких-либо возражений, не спеша подаваясь вперёд, вкладывает в мою ладонь свою маленькую ручку, от тепла которой в крови по венам разливается жидкий огонь, усиливая жар и ломоту во всём теле.

Да… это, бесспорно, будет самый мучительный вечер в моей жизни, который просто обязан завершиться самой сладостной, жаркой и незабываемой ночью.