В ритме сердца

– Вообще-то есть, – пропуская мимо ушей очередной намёк о его грандиозных планах на мой рот, я подхожу к нему вплотную. Даже на высоких каблуках я дышу ему в грудь, поэтому мне приходится сильно задрать голову вверх, чтобы оказаться максимально близко к его лицу. – Как мне быть, если кто-то спросит, кто я и чем занимаюсь? – шепчу я, нарочно задевая губами мочку уха.

Слышу, как хорошо сдерживаемое желание свистит в его глухом выдохе, покрывающем моё тело целой стаей мурашек.

– Всё до безумия просто, Николина, в этот раз ты должна делать именно то, что любишь больше всего на свете, – с волнующей хрипотцой в голосе произносит он, проводя подушечками пальцев невидимую линию огня от моей шеи к плечу, по руке вплоть до ладони.

– И что же я люблю больше всего? – изо всех сил стараясь игнорировать прошивающее раскалёнными иглами желания тело, не совсем понимаю, что он имеет в виду.

– Врать, моя прекрасная дикарка, ты любишь врать, и сейчас я предоставляю тебе уникальную возможность делать это сколько твоей душе угодно, – хитро улыбается он, галантно подставляя мне согнутый локоть.

А я беру его под руку и в ответ впервые озаряюсь искренней улыбкой, раз за разом не прекращая себе мысленно напоминать:

Это всё игра, Николина, просто игра, которую тебе сегодня нужно со стойкостью выиграть. А пока расслабляйся, получай удовольствие от новых впечатлений, что принесёт тебе этот вечер, и храни драгоценную моральную энергию для того, что ждёт тебя после.

***

На протяжении первого часа на приёме что-либо врать или придумывать о себе не появляется никакой необходимости, просто потому что все гости, с которыми Адам завязывает беседы, являются исключительно его партнёрами по работе, существующими или потенциальными клиентами и бизнесменами, желающими вступить в будущее сотрудничество с его компанией.

В общем, до моей биографии им нет никакого дела, поэтому я лишь вежливо здороваюсь с каждым из респектабельных собеседников Адама, а затем вместо того, чтобы вслушиваться в совершенно непонятные для меня темы разговоров, украдкой оглядываю изысканную, помпезную атмосферу помещения, от которой у меня ни на секунду не перестаёт перехватывать дух: высоченные лепные потолки со свисающими хрустальными люстрами, должно быть, собранными из нескольких сотен кристаллов; богато выложенный мрамором пол; пышные букеты из белых и кремовых роз; грациозные ледяные скульптуры; фуршетные столы, изобилующие множеством самых разнообразных напитков и закусок, расставленные по периметру просторного зала, в центре которого шумит искусственный водопад, падающий откуда-то сверху и таинственным образом исчезающий в полу.

И всю эту красоту дополняет живая музыка, исходящая от лир и арф множества музыкантов, что восседают на специально возведённой сцене возле панорамного окна с видом на внутренний двор, горящий десятками огней ночных фонарей.

Отец Адама определённо занимает высокое место в обществе и знаком как минимум с половиной Рокфорда. Причём, нужно отметить, с влиятельной и знаменитой его половиной, потому что прибывших в особняк политиков, предпринимателей, шоуменов и популярных телеведущих, инстаграмных блогеров-«многомиллиоников», светских львиц и востребованных моделей, лица которых постоянно мелькают на обложках журналах и рекламных билбордах, не сосчитать.

Людей – тьма, и как Адам и обещал, этот факт в самом деле волшебным образом снижает его «притяжение» практически до нуля, впоследствии акцентируя внимание лишь на том, что без своей мистической силы он по-прежнему остаётся чёртовым ходячим сексом, которого то и дело окидывают выразительными взглядами поголовно все рядом находящиеся женщины.

Но Адам и тут нарочно покоряет меня, не только игнорируя каждый откровенно призывный знак внимания противоположного пола, но и тем, что он всем своим видом даёт понять, что для него сегодня существую только я одна: он не выпускает мою руку ни на секунду, почти неощутимо, но так трепетно поглаживая запястье; прикасается к волосам, вдыхая их запах; незаметно от других одаривает нежным поцелуем в висок, щеку или шею, а стоит кому-нибудь из мужчин помимо комплимента ещё и задержать на мне заинтересованный взор, он вмиг усиливает свою хватку на мне и прижимает к себе ближе.

Всё это, конечно, было бы мило и безумно романтично, если бы я не знала, что этой нежностью Адам ещё сильнее привязывает меня к себе, готовит к вечеру, исключает всякую вероятность моего сопротивления, не даёт возможности расслабиться и сойти с его «иглы», на которую, он уверен, подсадил меня в машине.

И пусть только в такой мотив его чутких действий я ежеминутно заставляю себя верить, должна вам признаться, что его план, чёрт побери, неплохо работает – я млею, как кошка, что блаженно урчит, одобряя каждое действие хозяина.