В ритме сердца

Это потом я мне станет известно, что Демид – третий ребёнок хоть и из небогатой, но очень дружной семьи. Поскрёбыш – ростом метр восемьдесят, который привык всего добиваться сам. Для него не было каких-либо преград, он не слышал сигнала «стоп» – цель должна быть достигнута, если уже задана системой. Даже меня он приметил давно, про себя окрестив мотыльком. Почему-то после нашей первой встречи он решил, что такие, как я, привыкли порхать по жизни, а потому не стоит тратить на легкомысленность свои силы и время. Но женщина знает, как привлечь внимание мужчины, заставив его позабыть обо всём на свете, кроме неё самой. У каждой из нас в арсенале имеются разные способы закабалить, сделать так, что вся его жизнь превратится в сплошную гонку с самим собой. Я с хитростью во взгляде наблюдала, как мой смех на пленэре отвлекал его от работы, рождая неосознанное раздражение в душе. Злость одолевала его, будто Демид отвергал меня такую, ведь всего он должен добиться сам: завоевать женщину и унести её в свою пещеру.

Но, вопреки всему, Демид умел любить нежно, глубоко, самозабвенно, не крича об этом, каждым поступком доказывая, насколько я для него дорога. Мой отец, познакомившись с ним, проникся к нему небывалым доверием, которое не раз могло быть нарушено. Потому что, оставаясь с ним наедине, я таяла от его исступленных ласк. Его зелёные глаза темнели, приобретая оттенок виридана. Он пьянел до безрассудства, целуя меня от макушки до кончиков пальцев. Но откровенно признавшись ему однажды, что ни с кем не была близка, я удивила, обрадовала и заставила его благоговеть передо мной.

Мы оба бережно хранили мою невинность долгие двенадцать месяцев, целый год. Триста шестьдесят пять дней сжигали себя незавершённостью ласк и на четвёртом курсе, наконец, поженились. День нашей свадьбы состоялся с наступлением счастливого праздника – Нового года – первого января.

Та долгожданная, настоящая ночь стала для нас обоих дверью в рай. До сих пор от воспоминаний о ней по моему телу прокатывается тёплая волна, а щёки мягко заливает румянец. Демид. Мой Демид. Всегда уверенный в себе, он волновался, впервые до наготы раздевая меня. Боялся просто не успеть подарить то наслаждение, которое обещал. Его губы и подрагивающие от сдерживаемых чувств руки довели моё желание до такой степени, что я буквально умоляла его начать. Выгибаясь дугой, царапая широкую спину острыми ноготками, просила, чтобы он освободил тело от палящих стрел, прожигающих сладким огнём губы, грудь, живот.

Мы будем ссориться. Я знала, что чаще во всех конфликтах была виновата сама. Я отчаянно и рьяно спорила, до хрипоты в голосе отстаивала своё мнение, но тёмная тихая ночь всё равно мирила нас. И чем серьёзней закатывалась ссора, тем ярче и слаще происходило наше примирение.

Моя бабушка уступчиво переехала к родителям, освободив нам свою квартиру. Демид стал понемногу подрабатывать, выполняя архитектурные чертежи и проекты, хотя на подготовку к защите дипломов у нас уходило уйму времени.

Счастье одним глотком – так можно определить мою жизнь.

Дипломы защищены на «отлично», и Демида принимают на работу архитектором в известную строительную компанию, где буквально в первый месяц испытательного срока он получает заказ на проект небольшого дома для молодожёнов.

Я разрабатываю на свой вкус интерьер помещения, и совет директоров компании утверждает наши разработки.

Первые деньги, с таким счастьем полученные нами. Приятный вечер в уютном ресторанчике. Безумная ночь любви.

Демид не разбудил меня утром, решив поехать на встречу с заказчиком один. Он оставил записку со словами, которые теперь навечно выгравированы в моей памяти: «Мариш, цветочек. Я скоро буду, не скучай. На кухне твоё любимое пирожное. Приеду – зацелую. Люблю тебя».

А потом раздался звонок от сотрудника ГИБДД, который сначала осторожно уточнил марку нашей машины и её государственные номера, а потом… потом сухо и сдержанно сообщил об аварии на шоссе перед мостом.

Я никак не могла проглотить ком в горле, чтобы спросить, что случилось с Демидом. Ровный сочувствующий голос в трубке велел подъехать для опознания тела моего мужа.

Больше я ничего не помню. И не хотела помнить.

Пять лет корю себя за то, что не проснулась в это солнечное и ясное, но такое злополучное утро. Корю за то, что не поехала с ним. Если бы можно было всё переиграть… Я верю, что спасла бы его или бы лучше ушла вместе с ним… Потому что таких мужчин, как Демид, больше нет.

Глава 4. Он

В этот тёплый апрельский, по-настоящему весенний, день я и не думал ехать на кладбище. Но заблаговременно законченная работа и откровенное нежелание в очередной раз сидеть возле экрана телевизора с банкой пива всё-таки изменили мой маршрут.