В родном углу

— Нѣтъ, они спятъ крѣпко, — сказалъ докторъ. — Но лучше перейдемъ изъ столовой въ кабинетъ. Кабинетъ отъ дѣтской подальше. Къ тому-же бабѣ моей пора здѣсь столъ накрывать къ ужину. Господа гости! Перейдемте-ка въ кабинетъ, если ужъ напились чаю. Кумъ мой хочетъ васъ пѣніемъ своимъ позабавить.

Всѣ перешли въ кабинетъ.

Кабинетъ доктора была угольная комната, очень тѣсная, съ круглой желѣзной печью. Стѣны комнаты были сплошь заставлены мебелью. Наибольшее мѣсто занимала большая кавказская тахта — ложе доктора, который спальни не имѣлъ, а жена его спала въ дѣтской съ ребятишками. Далѣе занимали мѣсто полки съ книгами, завѣшанныя зеленымъ коленкоромъ. Письменнымъ столомъ служили доктору два карточные стола, составленные вмѣстѣ и покрытые зеленымъ сукномъ, стоялъ небольшой столикъ съ микроскопомъ и съ фильтромъ Пастера, а два подоконника оконъ были сплошь заставлены пробирными стаканчиками въ станкахъ, заполненные жидкостями. Въ углу лежали, сваленные въ кучу, растрепанные журналы, книги, газеты. Стульевъ было всего три, и одинъ изъ нихъ былъ занятъ картонами съ какими-то чертёжами. Дамы и учитель Ивановъ опустились на тахту. Усадивъ акцизнаго и Сухумова, докторъ, шутя, сказалъ сидящимъ на тахтѣ:

— Ну, а я сейчасъ васъ заклиню и буду изъ васъ масло жать. Держитесь!

И онъ опустился между Ивановой и Раисой. Дамы взвизгнули.

— Ай-ай! Докторъ! Что-жъ это такое! Вы плечо мнѣ сломали! Словно медвѣдь… — говорила Раиса.

А акцизный уже бренчалъ на гитарѣ и пѣлъ:

«Только станетъ смеркаться немножко,
Буду ждать, не дрогнетъ-ли звонокъ,
Приходи, моя милая крошка,
Приходи посидѣть вечерокъ!..»

Онъ пѣлъ недурнымъ баритономъ, старался придать голосу нѣжность, но, не взирая на чувственный страстный романсъ, красноватое лицо его съ щетинистой, полусѣдой прической и коротко подстриженной бородой оставалось угрюмо и спокойно.

Онъ кончилъ и ему зааплодировали. Онъ запѣлъ другой романсъ:

«Спрятался мѣсяцъ за тучку!..»

— Браво, кумъ, браво! Наддай только пылу побольше, жару! А то у тебя ликъ, словно ты сейчасъ пять граммъ сѣрнокислаго хинный проглотилъ безъ облатки! — кричалъ ему докторъ.

— Погоди! Нѣжныя любовныя улыбки я не умѣ-то дѣлать, — отвѣчалъ акцизный. — А вотъ запою «Настоечку двойную», такъ и улыбка явится. Каждому свое…

— Настоечку, настоечку! — кричали дамы и стали аплодировать.

— Сейчасъ, сейчасъ… Дайте только акцизному покурить… — сказалъ акцизный, сдѣлалъ нѣсколько затяжекъ папироской, откашлялся и запѣлъ:

«Настоечка двойная,
Настоечка тройная,
Сквозь уголь пропускная,
Удивительная!

— «Удивительная!» — подхватили хоромъ дамы учитель и докторъ.

Куплетовъ было нѣсколько, пѣли долго, а въ столовой докторша стучала тарелками и ножами, изъ кухни доносился звонъ песта о мѣдную ступку.

— «Умилительно», «оживительно», — повторялъ докторъ, но тутъ показалась докторша, раскраснѣвшаяся, отирающая платкомъ потъ съ лица, и сказала.

— Ну-съ, все готово… Двадцать минутъ до Новаго года осталось. Пожалуйте за столъ садиться. Водочки сначала, кто пьетъ, закусочки… Пожалуйте…

XXXIII

Сѣли за столъ и стали смотрѣть на стѣнные часы съ кукушкой, висѣвшіе на стѣнѣ въ столовой. Учитель и акцизный стали пить водку, закусывая маринованными грибами. Тыкалъ вилкой въ соленый груздь и Сухумовъ. У него разыгрался аппетитъ и онъ хотѣлъ поддержать его соленой закуской. Запахъ жаренаго гуся изъ кухни пріятно щекоталъ ноздри.

— А вы что-же водочки? Это у насъ на черносмородинныхъ почкахъ настоена, — предложила ему докторша.

— Не пью. Запрещено… — отвѣчалъ Сухумовъ. — Но когда-то выпивалъ.

— Это какъ мой докторъ. Онъ тоже пивалъ… и много пивалъ, но потомъ проклялъ. Теперь пьетъ только, какъ лѣкарство или когда ужъ очень озябнетъ въ дорогѣ, чтобъ согрѣться.

— Когда-то я даже до алкоголизма доходилъ и дѣлалъ наблюденія надъ появлявшимися у меня патологическими измѣненіями въ организмѣ, - прибавилъ докторъ. — Самое вредное это пить водку ежедневно, за каждой ѣдой.

— Не нахожу этого… — пробормоталъ акцизный, улыбнувшись, и подмигнулъ доктору.

— Однако, я тебя лѣчилъ уже отъ опухшей печени и разлитія желчи… Это вѣдь все продуктъ…

— Ну, и пускай будетъ продуктъ. Иногда и продуктъ можно перенести, ради матери продукта, которая все-таки даетъ иногда утѣшеніе въ нашей сѣренькой жизни.

Акцизный улыбнулся еще разъ, толкнулъ въ бокъ учителя и снова протянулъ руку за бутылкой.

А дамы въ это время гадали. Онѣ написали на бумажкѣ каждая по три желанія, свернули ихъ въ трубочку, бросили въ тарелку съ водой и ждали, которыя изъ трубочекъ раскроются до боя часовъ. Раиса написала три желанія: свадьба, сестра милосердія, мѣсто учительницы. Билетикъ съ сестрой милосердія уже развернулся.

— Вотъ моя судьба въ будущемъ году… — показала она дамамъ.