В родном углу

— Да, вы батенька, совсѣмъ не русскій человѣкъ! Неужели не догадываетесь? Жена моя баба простая, живетъ по древнему благочестію и у меня сегодня дома никакой стряпни не будетъ до воды. Часу въ четвертомъ она сваритъ какую-нибудь похлебку въ видѣ жиденькой кашицы съ грибами, но ужъ ни рыбы, ни елея — ни-ни. Вотъ я и заѣхалъ къ вамъ попитаться за завтракомъ культурной пищей. Поняли теперь?

— Понялъ, понялъ. И душевно радъ, что мы позавтракаемъ съ вами, — отвѣчалъ Сухумовъ. — Мнѣ, докторъ, обо многомъ надо съ вами переговорить. Я тутъ такъ опростоволосился, что просто бѣда.

Онъ горько улыбнулся и махнулъ рукой.

— Поговоримъ, поговоримъ, — отвѣчалъ докторъ, — Вы знаете, мнѣ даже было и не по дорогѣ къ вамъ. Я былъ у другого больного… Отъ него ко мнѣ домой ближе, но я свернулъ къ вамъ и прямо изъ-за культурной пищи, чтобы потѣшить свой мамонъ. А голоденъ, какъ нильскій крокодилъ.

Докторъ потеръ руки и проглотилъ свою накопившуюся слюну.

— Сейчасъ сядемъ за столъ. Сейчасъ подадутъ… У меня, кстати, сегодня, кажется, отварной поросенокъ съ теплымъ хрѣномъ, — сказалъ Сухумовъ, позвонилъ камердинера и велѣлъ подавать, если завтракъ готовъ.

Завтракъ подали. Сухумовъ и докторъ перешли въ столовую.

— А къ отцу Рафаилу сегодня вамъ совсѣмъ не слѣдуетъ ѣздить. Вы его все равно до ужина дома не застанете, — продолжалъ докторъ, садясь за столъ. — Онъ послѣ вечерни со святой водой будетъ ходить по прихожанамъ — таковъ здѣсь обычай — и къ вамъ къ первому явится пропѣть: «Во Іорданѣ крещающеся»…

— Да что вы! — удивился Сухумовъ.

— Совсѣмъ вы не русскій человѣкъ, если этого не знаете. Крещенскій сочельникъ — буаръ и манже русскаго деревенскаго духовенства. Да и въ Петербургѣ еще есть священники, которые ходятъ по прихожанамъ со святой водой и собираютъ доходы.

И Сухумовъ дѣйствительно не зналъ этого обычая,

— Хорошо, что сказали, — проговорилъ онъ. — Стало-быть, мнѣ надо къ себѣ ждать отца Рафаила. Ну, вотъ я съ нимъ здѣсь и объяснюсь. Но мнѣ все-таки придется поѣхать къ нему для Раисы Петровны. Надо и съ ней переговорить.

— Охъ, что-то ужъ очень много вы стали говорить о Раисѣ Петровнѣ! — подмигнулъ докторъ. — Книги у васъ для Раисы Петровны, журналы вы выписываете для Раисы Петровны, къ учителю ходите — для Раисы Петровны.

Сухумовъ совсѣмъ покраснѣлъ и отвѣчалъ, прямо глядя доктору въ глаза:

— Не скрою отъ васъ, что она мнѣ очень нравится.

— И похвально, — кивнулъ докторъ. — Она дѣвушка хорошая, неиспорченная, съ чистой душой.

— Я вамъ, докторъ, скажу больше. Она мнѣ такъ нравится, что я хочу связать съ ней свою судьбу. Я хочу сдѣлать ей предложеніе, и если она захочетъ, то жениться на ней.

Сухумовъ это высказалъ въ волненіи, съ дрожью. Онъ не могъ ѣсть и положилъ на столъ вилку, перевелъ духъ и, помолчавъ, прибавилъ:

— И вотъ объ этомъ-то я хотѣлъ вамъ разсказать.

— Вы это не шутя говорите? — спросилъ докторъ, тоже помолчавъ и перемѣнивъ шутливый тонъ на серьезный.

— Докторъ, да развѣ такими рѣчами шутятъ!

— Въ такомъ случаѣ могу только одобрить вашъ выборъ, хотя здѣсь у васъ выбора и не было, — опять кивнулъ докторъ. — Она у насъ одна единственная. Съ ней вы будете счастливы, какъ мнѣ кажется. Да и въ отношеніи гигіены этого брака долженъ отнестись съ похвалой… Она дѣвушка идеально здоровая, мнѣ знакомъ ея организмъ, дастъ много здоровой неиспорченной крови потомству, если такое произойдетъ. Поздравляю! Вашу руку.

Докторъ протянулъ Сухумову черезъ столъ руку.

— Но позвольте, докторъ! Вѣдь она еще не дала своего согласія! — вскричалъ Сухумовъ. — Долженъ вамъ сказать, что я уже сдѣлалъ ей намекъ насчетъ этого, даже не намекъ, а прямо спросилъ, пошла-ли бы она за меня замужъ, еслибы я сдѣлалъ ей предложеніе, но она приняла мой вопросъ за дерзкую шутку, за насмѣшку. Даже оскорбилась, заплакала и ушла. Ушла прямо обидѣвшись, жестоко обидѣвшись. И вотъ я теперь въ отчаяніи: не знаю, какъ поправить дѣло и… и прошу вашего совѣта.

— Какой вздоръ! Развѣ она можетъ отказаться! — воскликнулъ докторъ. — Вѣдь вы для нея такая партія, какая ей не могла и во снѣ сниться. Тутъ что-нибудь не такъ. Когда это было?

— Вчера.

И Сухумовъ съ мельчайшими подробностями разсказалъ доктору, какъ было дѣло.

XL

Докторъ выслушалъ разсказъ Сухумова внимательно, покачалъ головой и сказалъ про Раису:

— Дѣвушка эта — кладъ. Простоты она необычайной и я не понимаю, зачѣмъ вамъ съ ней такія хитросплетенныя рѣчи понадобились. Съ ней нужно было говорить совсѣмъ просто.

— Каюсь, докторъ, жестоко каюсь, но вѣдь ужъ что было, того не вернешь, — отвѣчалъ Сухумовъ. — Со вчерашняго дня я въ отчаяніи, что все это такъ произошло.

— Отчаиваться нечего, потому что, я увѣренъ, дѣло тутъ поправимое. Поѣдете къ Тиховздоховымъ на погостъ и просто, безъ прикрасъ и вывертовъ, съ ней объяснитесь. Она будетъ видѣть, что намѣреніе ваше твердо, непоколебимо относительно женитьбы и съ восторгомъ протянетъ вамъ руку. Вѣдь не можетъ-же быть, чтобы она не увидѣла здѣсь своего счастія. А произошло все это отъ ея опять-таки необычайной скромности.

— Вы думаете? — шепталъ обрадованный и совсѣмъ расцвѣтшій Сухумовъ.