В Россию с любовью

— Ты не встревай, Любаня, — басовито заявил Тупиков. — Еще не хватало мне для полного счастья под трибунал угодить. За разглашение, так сказать.

— Я что, похож на иностранного шпиона? — спросил Громов, нахмурившись.

— На иностранного, может, и нет, — отрезал Тупиков. Недосказанное читалось в его подозрительном взгляде.

— Он, наверное, журналист, — вмешалась супруга. — Или даже телерепортер. Верно ведь?

Громов не стал рассеивать ее заблуждение, лишь голову слегка наклонил. Понимайте, мол, как хотите: то ли кивает человек утвердительно, то ли пыльные носки своих туфель разглядывает.

— Пусть тогда удостоверение покажет, — потребовал Тупиков, ни к кому конкретно не обращаясь. — Сейчас проходимцев развелось выше крыши. А мы даже фамилии у гражданина не спросили.

— Фамилия моя простая — Громов. Вас в ней что-нибудь не устраивает?

Вопрос был сформулирован таким образом, что Тупикову не оставалось ничего другого, как буркнуть:

— Фамилия как фамилия. Мне-то что за дело?

— Вот и отлично, — усилил напор Громов. — Ну что, состоится разговор?

Прежде чем Тупиков нашелся, что сказать, за него это сделала жена:

— Состоится, — быстро сказала она.

— Но, Любаня…

— Иди сюда! — Тупикова дернула мужа за рукав выцветшей форменной рубахи. — Извините, мы на минутку.

Галантное дополнение, сопровождаемое сладенькой улыбочкой, было адресовано непосредственно Громову. Понимающе кивнув, он остался стоять на месте, а хозяева удалились на приличное расстояние, где, поглядывая на странного гостя, принялись выяснять отношения. Полковник все больше гудел на манер басового барабана. Его жена шипела не хуже небольшого выводка гусей. Или змей. На столе остывала толченая картошка, кисла квашеная капуста с клюквой и подсолнечным маслом, подсыхали маринованные огурчики. Из-под крыльца выбралась серая кошка и уставилась на Громова выпученными глазищами. Стоило ему ответить ей взглядом, как она отвернула мордочку и зевнула, демонстрируя своим поведением, что ей дела нет до всяких там незнакомцев.

— Кс-кс-кс, — позвал Громов от нечего делать.

Кошка его проигнорировала, отлично понимая, что ничего вкусненького ей от этого человека не перепадет. Зато на зов явилась Тупикова.

— Мы согласные, — твердо заявила она.

— Кха! — зычно подтвердил ее муж. Кошка сорвалась с места и, топорща хвост, бросилась наутек.

— Отлично, — улыбнулся Громов. — Где нам будет удобнее всего побеседовать?

— Да вы за стол присаживайтесь, — засуетилась Тупикова. — Проголодались небось с дороги?

— Не проголодались! — твердо отрезал полковник, бросив на гостя предостерегающий взгляд. — Мы в баньку пойдем, вот чего мы сделаем. Зря с утра натопил, что ли?

Его супруга обидчиво поджала губы, но возражать не стала. Когда конь взнуздан, можно позволить ему фыркать и прясть ушами. Главное, чтобы двигался в заданном направлении.

Провожаемые неотрывным взглядом хозяйки, мужчины гуськом побрели по тропинке к скособоченному строению, из трубы которого валил белесый дымок.

— Я тебя на «ты» называть стану, — предупредил полковник, когда оказался вне пределов слышимости своей Любани.

— Я тебя тоже, — ответил Громов.

Полковник усмехнулся и рванул на себя скрипучую дверь:

— Милости прошу к моему шалашу.

— Банька хорошо протоплена?

— Лучше не бывает.

— Тогда, — предложил Громов, — давай предбанничком ограничимся, м-м? Честно говоря, не любитель я париться.

— Ничего, потерпишь. Серьезный разговор у нас с тобой только голышом получится. — Заметив выражение лица напрягшегося Громова, полковник раскатисто захохотал: — Не боись, шпион. Ориентация у меня не нарушена. Хочу убедиться, что микрофончик у тебя нигде не припрятан. Такая вот у меня стратегия с тактикой на сегодняшний день.

* * *

Вооружась дубовыми вениками, загодя замоченными в шайке с горячей водой, мужчины проникли в парную, такую тесную, что у слабонервных здесь вполне мог начаться приступ клаустрофобии. Что-то вроде спального купе с двумя полками, лишь самую малость просторнее.

Отставной полковник, напялив на голову жароупорную камуфлированную панаму, открыл кочергой железную дверцу печурки и то ли в шутку, то ли всерьез предупредил:

— Сейчас пару буду поддавать. Уши береги. Новые в нашем возрасте не отрастают.

— Я слыхал, некоторые пиво на угли льют, — заметил Громов.

Еще во время разговора под открытым небом он обратил внимание на повышенный интерес, проявленный Тупиковым к запасам спиртного в «дипломате». Если это была та струнка, на которой можно было сыграть, то исполнять на ней следовало простую, доходчивую мелодию. Музыка народная, слова А.С. Пушкина. «Выпить, что ли? Где же кружка?..»

— Пиво. — Тупиков пожевал губами, словно пробуя на вкус это слово. — А что, есть пиво?

— Нет пива.

— Ну вот, а ты говоришь… — Это прозвучало невесело. Как видно, полковник с удовольствием плеснул бы пивка. Себе в стакан, в первую очередь.

— У меня только водка, — виновато сознался Громов.