В Россию с любовью

Там… Они… Сплошные загадки, разгадывать которые Маше абсолютно не хотелось. И все же вопрос невольно сорвался с ее губ:

— Кто мне будет рад? Что вы задумали?

На этот раз рот Власова перекосило в другую сторону.

— Твой дружок Гарик содержится в общей камере, где, помимо него, помещается еще одиннадцать таких же уголовных душ. На каждого заключенного приходится ровно полтора метра площади. — Очки Власова зловеще сверкнули. — И всего шесть нар. Плюс параша — одна на всех… И ты, хе-хе, в чулочках, хе-хе…

Маше словно кипятком в лицо плеснули.

— За что? — Голос у нее почти пропал, а помертвевшие губы едва шевелились. — Я же все вам рассказала, ничего не утаила…

— Вот и будет тебе поощрение за хорошее поведение, — злорадно откликнулся Власов. — Сомневаюсь, что у тебя в новой камере будет возможность выспаться, но кормить тебя там станут на убой, это я тебе гарантирую. Примитивным мужчинам ведь нравится, чтобы женщина была в теле. А ты…

Он ущипнул Машу за бок и засмеялся гадким смехом рано состарившегося мальчишки, обожающего прикладываться одним глазком к щелочкам и замочным скважинам.

— Что вам от меня нужно? — спросила Маша голосом, полным покорности судьбе.

Она уже догадалась, что весь этот цирк потребовался Власову для того, чтобы сломить ее окончательно. Что ж, он своей цели добился. Оказаться одной с целой оравой озверелых уголовников — все равно что угодить в зубы волчьей стаи. Накинутся все разом и разорвут. Даже чулочков от жертвы не останется.

— А что ты можешь для меня сделать? — скучно поинтересовался Власов.

— Все, — просто ответила Маша.

— Ладно, убедила.

Он помолчал, изображая раздумье, хотя и так все было ясно. Сейчас прозвучит условие, которое придется выполнить, чтобы угроза не была приведена в исполнение. Так и произошло.

— Ты помнишь человека, который спас тебя в аэропорту?

— Помню.

— Сейчас тебя посадят в вертолет и по моей команде доставят на железнодорожную станцию. — Пальцы Власова все сильнее сжимали прихваченную в щепоть Машину кожу. — Там ты сядешь в электричку. Пройдешь весь состав из конца в конец и… — Он пустил в ход вторую руку, которая занялась ее грудью, — …и отыщешь своего спасителя. Заговоришь с ним…

— А если он меня не узнает? — Твердые пальцы мучителя обращались с Машиным соском не более нежно, чем с комочком разминаемого пластилина, но она стоически терпела эту боль, потому что боялась испытать кое-что похуже.

— Узнает, — пообещал Власов, дыша на пленницу смесью мятных лепешек и неухоженных зубов. — У него отличная память.

— Хорошо, — выдавила из себя Маша. — Что я должна делать дальше?

— Не перебивай меня, дрянь!

У нее потемнело в глазах. Не от гневного крика полковника. Оттого, что его скрюченные пальцы превратились в настоящие когти. Вдосталь насладившись гримасой на лице пленницы, он продолжал как ни в чем не бывало:

— Фамилия этого человека Громов. Он и получаса не может выдержать без сигареты, так что твоя задача уединиться с ним в тамбуре. При тебе будет маленький баллончик с аэрозолем, позже получишь. Брызнешь из него Громову в лицо, и твоя миссия закончена. Поняла?

— Да, — кивнула Маша.

Оставив в покое ее кожу, Власов похлопал ее по щеке. Раза в два сильнее, чем того требовал поощрительный жест.

— В поезде ты будешь одна, но не надейся, что тебе удастся сбежать и затеряться на просторах нашей огромной Родины. Не надейся также, что Громов опять бросится тебе на помощь. От меня тебе никуда не деться. Ты ведь поняла уже, что ФСБ — контора серьезная.

— Поняла…

«На собственной шкуре», — добавила Маша про себя. Истерзанные бок и сосок левой груди горели, как после ожога.

— Почему ты не спрашиваешь, что будет в баллончике? — вкрадчиво поинтересовался Власов.

— Аэрозоль. Вы же сказали.

— Умная девочка. — Он ухватил ее за ухо и подергал, словно пробуя на прочность. — Умные девочки не хотят знать больше, чем способны усвоить их мозги… Но правда не так страшна, как ты себе вообразила… Это будет слабый нервно-паралитический газ. Усвоила?

Власов дышал все чаще, прижимаясь к Маше. Она не знала, что именно уперлось ей в живот — трубка сотового телефона, висевшая у полковника на поясе, или кое-что иное. Но, честно говоря, в данной ситуации это тревожило ее не так уж сильно.

— Усвоила, — подтвердила она. — Я все усвоила.

— Громову, разумеется, станет плохо, но ты на него не обращай внимания, а иди в вагон и поезжай дальше. Его снимет с поезда бригада «Скорой помощи». Ты же прямо с вокзала, нигде не задерживаясь, никуда не сворачивая, отправишься прямиком на проспект Вернадского. По пути обязательно перезвонишь, я дам тебе сотовый телефон. Он запрограммирован. Достаточно будет нажать кнопочку с цифрой один… Ну-ка, стань ко мне задом!

Маша механически повернулась вокруг оси.

— Там, недалеко от станции метро, — Власов засопел, возясь с застежкой брюк, — находится гостиница «Дружба». Номер 406 на пятнадцатом этаже закреплен за нашей конторой… Как и многое другое в этом мире…

«Теперь и я тоже за вами закреплена», — согласилась мысленно Маша.