В руках дьявола (СИ)

Резко подаюсь вперёд и ударяю голой прямо в костно-хрящевой отросток.

— Сууукааа!!! — вопит Хоакин и по инерции отшатывается, зажимая нос пальцами, а я откидываюсь обратно на спинку дивана и с улыбкой наблюдаю, как он пытается остановить кровь, завывая при этом в три горла.

— Что тут происходит? — грозно вопрошает Тристан, ворвавшись в гостиную.

— Ничего особенного. Хоакин случайно напоролся носом на мой лоб.

— Да что за… — начинает Тристан свою гневную тираду, но Хоакин его перебивает:

— Я ему кишки выпущу!

Он уже рвётся в мою сторону, однако Тристан преграждает ему путь, а затем и вовсе приказывает двум верзилам увести Хоакина и сопроводить до врача. Дальше происходит уж совсем чудесатое: Тристан звонит Робу, своему подручному, и оставляет того за главного. Говорит, чтобы держал его в курсе, но беспокоил только по действительно важным поводам.

Закончив с указаниями, Тристан садится рядом со мной на диван, упирается локтями в колени и роняет голову на руки.

Мы сидим в тишине довольно продолжительное время, и я уже начинаю задаваться вопросом, не ошибся ли я. Может, у Тристана ещё есть сердце? Он явно скорбит.

— Я ничего не нашёл, — шепчет он спустя ещё несколько минут. — Ни единой грёбаной зацепки. Все ценные вещи на месте. Только амулета нет. Неужели моего брата убили из-за этой проклятой штуковины?

Тристан резко оборачивается на меня и смотрит прямо в глаза. Да, ему больно. Тристан никогда не был хорошим актёром. Он не играет сейчас. Его действительно рвёт на куски.

— Так ты правда не знаешь, кто за этим стоит? Ты никак не связан с ними?

Тристан трижды моргает, пытаясь уловить смысл моих вопросов, а затем смотрит на меня так, словно впервые видит.

— Я?! Что ты… — он запинается, качая головой в неверии. — Я?! Дьявол, ты сейчас намекаешь, что я… Я?! Своего брата… Я?!

— Вопрос снят. Перестань истерить. У меня есть кое-что. Поехали.

Поднимаюсь на ноги, подхожу к столу и забираю свои вещи: пистолет, пачку презервативов и дипломат с десятью миллионами. Они мои, и плевать, если Тристан начнёт возникать. Люди рождаются. Люди умирают. Это круговорот. Но где-то между этим и происходит жизнь. А живым нужно жить.

Но Тристан и не думает возмущаться. После моего намёка он вообще какой-то потерянный. Просто идёт за мной на улицу. Говорит своим людям оставаться здесь и ждать дальнейших распоряжений Роба, а потом садится в мой автомобиль.

По дороге до дома я периодически кошусь на Тристана, но не замечаю никаких изменений. Он так и сидит, с отрешённым выражением лица смотря в одну точку.

Я не уверен, что принял правильное решение. Однако Тристан имеет право знать. Но амулет я ему не отдам. Не хватало мне ещё одного мёртвого Эрнандеса на моей совести.

Когда мы входим в дом, Никки выходит нам навстречу и сразу же напрягается, видя, что я пришёл не один.

— Тристан — Никки, Никки — Тристан, — с ходу представляю их друг другу, чмокаю Никки в щёку и шепчу ей, чтобы шла в свою комнату и сидела там тихо.

Никки кивает и в следующую секунду уже скрывается из поля нашего зрения.

— Красивая, — отмечает Тристан, когда мы запираемся в кабинете. — Погоди… — он хмурится, сопоставляя два и два. — Это ведь та же девчонка, что была с тобой в клубе. К которой приставал Хоакин.

— Да, она.

— Но прошло уже… — он присвистывает. — Дьявол, я о чём-то не знаю?

— О чём именно ты хочешь узнать?

— Что она вообще здесь делает? Ты притащил её с собой? У вас что, отношения?

Тристан смотрит въедливо, и мне это охренеть как не нравится. В голове всё ещё разносятся угрозы Хоакина. Если кто-то узнает, как много Никки для меня значит…

— Нет, — отрезаю резко, даже, пожалуй, слишком. — Она просто шлюха, которую я купил, и должна обслуживать меня в любое время. Когда ты позвонил, я как раз собирался её трахнуть. Пришлось взять с собой.

Он недоверчиво прищуривается.

— Не проще ли было снять кого-то здесь? Насколько я помню, ты любишь разнообразие.

— Считай, это моей причудой, — отчеканиваю, всё больше раздражаясь оттого, что Тристан так заинтересовался этой темой.

У плана по совращению Никки Гонсалес имеется очень существенный минус, который я не учёл. Я не хотел заново влюбляться в неё, но это случилось. Так что по большей части я не изображаю влюблённого идиота, я и есть влюблённый идиот. Моя многолетняя одержимость ею усилилась в сто крат. Самый главный страх оказался правдой: я никогда не переставал любить Никки Гонсалес. Она — моё слабое место. Всегда была, а теперь особенно. Через неё кто угодно может воздействовать на меня.

— Причудой, Дьявол? Уж не влюбился ли ты?

Усмехаюсь и качаю головой. Надо рубить его подозрения на корню. Причём срочно. Отхожу к барной полке, наливаю нам выпить, возвращаюсь и протягиваю ему рокс.