В садах чудес

— И ты знала, что после нашего возвращения храм превратится в цветущий луг?

— Что ты, нет. Знаешь, по-моему, даже сам жрец Неферкептах об этом не знал.

— А твой отец здесь?

— Должен вернуться на днях. Может быть, даже сегодня.

— Что ж, пойдем, Ренси. Наверное, нас уже ждут.

Одной рукой удерживая букет, Сет Хамвес протянул другую девушке. Они медленно пошли по дороге, миновали усадьбу Дутнахта. Они шли молча. Изредка приостанавливались и смотрели друг на друга. И смешливо улыбались.

Они уже подходили к дому Инпу, отца Сета Хамвеса и Йенхарова, когда навстречу им кинулся нетерпеливый и радостно возбужденный Хари.

— Сети! Ренси! Вернулся Дутнахт! Твой отец, Ренси! Вернулся сегодня. Он привез добрую весть из Мемфиса. Сети! Твое толкование сказания о путешествии богини Исет признано лучшим! Дутнахт привез приглашение. Наверное, тебя включат в жреческую коллегию.

— Поедем в Мемфис, Ренси? — Сет Хамвес обернулся к девушке. — Поплывем на корабле твоего отца.

Девушка кивнула, покраснев.

— А как дальше, не знаю, — задумчиво продолжал Сет Хамвес. — В городе мне, честно говоря, не хочется оставаться. Там ссоры, козни, интриги. Каждый стремится что-то отнять у другого. Я предпочел бы сделаться жрецом отдаленного храма, изучать древние сказания и писать самому. А ты что скажешь, Ренси?

— Я согласна с тобой…

И тут Пауль перестал понимать их. Язык, на котором они говорили, снова сделался ему непонятен; странный, экзотический, птичий, щебечущий язык. Пауль уже не был Сетом Хамвесом. Пауль был только собой, Паулем Гольдштайном. И он уже не видел ни Сета Хамвеса, ни его брата Йенхарова, ни Ренси.

Он сидел в своей комнате за столом. Бумажный листок растворялся, таял в воздухе. Что же там было написано? Пауль уже на помнил…

Значит, конец. Так неожиданно. Он совсем не был готов к этому. Он даже не простился со своим Сетом Хамвесом, с милым Хари. Конец. Теперь он больше никогда не увидит их.

Как же он будет жить? Как Бата, друг Марйеба? Внешне, для всех, одной жизнью, бедной, скучной, порою тягостной, а в душе — совсем иной жизнью — бурной, яркой, счастливой, полной. Неужели будет так?

Надо все записать!..

Глава сорок первая Трое несчастных

Пауль схватился было за блокнот, но вдруг вспомнил, где он, собственно, находится, он Пауль Гольдштайн.

Ведь еще недавно он самому себе задал вопрос, кому и зачем понадобилось связывать его сознание, его чувства с чувствами и сознанием Сета Хамвеса, юноши, жившего, должно быть, в царствование одного из Рамзесов.

Пауль мог ответить на этот вопрос.

Вероятно, какое-то магическое знание было оставлено ему, и с помощью этого, почти интуитивного знания (а, может быть, оно только воспринимается как интуитивное) он что-то прояснил для себя теперь.

Сквозь плотно закрытую дверь он видел коридор. Увидел, потому что захотел увидеть. В коридоре поджидали три существа, достаточно необычных.

Фрау Минна. «Минна» — «горничная», «прислуга» и старинное поэтическое «минне» — «любовь». Занятное имя выбрала себе Алама для своего берлинского бытия. Впрочем, что такое «алама»? Конечно, тоже какое-нибудь древнее слово, принадлежащее языку, на котором уже давно никто не говорит. Теперь Пауль увидел ее подлинное обличье — жабоподобная, слизистая, с выпученными белесыми глазами, она колыхалась, словно студень, проволакивая по полу короткий толстый хвост.

Рядом потирал лапой членистое брюхо огромный жук — герр Оскар, коммивояжер, человек, переступивший грань и ставший злым духом. Недаром в тех ночных диалогах он напоминал фрау Минне-Аламе о том, что она всего лишь злой дух, возникший из храмовой плесени, порожденной враждебностью людей друг к другу и к чужим богам и верованиям; в то время как он некогда был человеком. Кто знает, когда и каким!

Третьим существом была хрупкая кошечка с головкой, напоминающей лягушечью. Это была Регина. Историю ее возникновения Пауль теперь тоже мог рассказать. В эту кошку, колдовством обращенную в женщину, Минна-Алама вдохнула чувства той девушки, которую Паулю еще только суждено встретить, которая будет писать ему те трагические письма. Та девушка еще и не испытала всех этих чувств, но они существовали, и Минна-Алама сумела распорядиться ими. Но Регина была обречена, сломлена, помочь ей нельзя. Она, бедняжка, воображала себя настоящим человеком, женщиной, красивой, сильной, загадочной, могущей многого в жизни добиться. А она всего лишь заколдованная кошка, которую подпустили к нему, Паулю, чтобы пробудить его сознание и чувства, возбудить их чувственной любовью сверхъестественного существа. Вот почему тогда на лестнице в этом доме пахло кошками. Бедная Регина. Теперь Минна-Алама, должно быть, уничтожит ее за ненадобностью. Как часто мы воображаем себя не тем, чем являемся на самом деле. Как просто считать себя удивительной красавицей или талантливым поэтом. Вот и Пауль думал, будто обнимает прекрасную загадочную женщину, а в объятиях его лежала жалкая заколдованная кошка. Что ж!..