В садах чудес

— Иду! Но если в ближайшие дни вы не уедете отсюда, уеду я!

Все молча ждали, когда придут Мишель и Дени.

В прихожей Мишель схватил черный зонтик, раскрыл его, выбежал из дома и, пригнувшись, быстро пошел к пристройке, где жили Барб и Дени. Маленькие окна пристройки светились. А вокруг была темнота, заполненная дождем…

Когда Барб узнала, что Дени зовут в дом, она было принялась говорить Мишелю, что сын устал и отдыхает. Мишель кивал. Но тут из соседней комнаты вышел Дени, потягиваясь (он и вправду дремал), и согласился идти с Мишелем. Барб засуетилась и все пыталась надеть сыну на шею какой-то шнурок.

— Что это? — полюбопытствовал Мишель.

Барб показала.

Это оказалась золотая таблетка с рельефным изображением мадонны.

Дени внезапно почувствовал какую-то неловкость за мать, этот шнурок, эти причитания о кознях дьявола. Ну не будет же он, какой-никакой, а уже парижанин, уподобляться старой суеверной деревенской женщине! Дени раздосадовано отвел руку матери.

— Ни к чему это мама! Посмотри, ведь у Мишеля ничего такого нет!

— Может, Мишелю и не надо беречься! Может, его и без того берегут!

— Не надо этих пустых разговоров, мама! Я скоро вернусь!

Барб подала сыну дождевик.

Она стояла на пороге и вглядывалась в дождь, пока две юношеские фигурки не отдалились в сторону дома…

Дверь открылась. Все разом вздрогнули. Мишель и Дени вошли в гостиную.

— Итак, — насмешливо начал Мишель, — заседание судебной коллегии продолжается! Свидетель доставлен!

— Мишель, это не смешно! — крикнула Катрин.

— Свидетели, они же и подозреваемые, несколько истеричны; поэтому, дамы и господа, прошу прощения за некоторую эмоциональность!

— Садитесь, Мишель и Дени. — Поль сурово посмотрел на сына. — И пусть говорит Катрин. Что ты хотела сказать, Катрин?

Юноши присели у стола. Катрин стояла, опустив руки, видно было, что она заставляет себя говорить.

— Слушайте. И заранее прошу у вас прощения. — Катрин наклонила голову и продолжала, глядя в пол: — В тот день мы с Мадлен решили искупаться. Как обычно, впрочем. Мы немного поплавали, затем прилегли на песке. Я задремала. А когда очнулась, меня поразило, что вокруг стоит странная, давящая какая-то тишина. Тело словно свинцом налилось. Я с трудом подняла голову, подперлась локтем. Тишина была страшной. И воздух струился густым маревом.

— Я помню тот день, — перебил мать Мишель, — я не заметил ничего подобного. А ты, Дени?

— Я хотел бы дослушать!

— И я… — Катрин нервно скрестила пальцы, — я увидела Мадлен! Она медленно шла к воде в своем купальном костюме, в том самом, в котором ее нашли. Так медленно, будто плыла по воздуху. Я раскрыла рот, хотела окликнуть ее, но осязаемый, плотный воздух забился мне в горло, заполнил рот. Появилась потребность резко выдохнуть, что я и сделала. Но я не сводила глаз с Мадлен. Она вошла в воду и секунду держалась на воде, словно бы на гладкой поверхности, потом ее тело начало клониться, и вот она уже лежала на воде вниз лицом. Я не могла броситься к ней, не могла позвать на помощь…

Катрин скрестила руки на груди. Старик, отец Анны, сидел задумчивый и спокойный. Казалось, он думал о чем-то занятном и не имеющем отношения к реальной жизни. Поль страдальчески нахмурил брови. Анна была очень бледна. Марин, напряженно вскинув голову, смотрела в темное незанавешенное окно, в дождь. Дени, мрачный, слушал Катрин. Ироническое и чуть растерянное лицо Мишеля выделяло его из всей группы. Катрин внезапно глубоко вздохнула и продолжила:

— Медленно рассеялась давящая тишина. Я почувствовала, что могу двигаться более свободно. Я хотела побежать к воде. Но, подняв голову резко вверх, я увидела…

В несколько широких шагов Мишель пересек комнату и встал рядом с матерью.

— Я увидела Марин! — докончил он раздраженно и с недоброй насмешкой. — Ну, я верно угадал? Верно?! Что происходит, мама?

Катрин сильно вздрогнула, Мишель обычно избегал называть ее «мама».

— Не надо этих театральных эффектов, мама! Ты убила девушку? Я не спрашиваю, зачем! При той жизни, которую ты ведешь, ответ на такой простой вопрос заведет тебя бог знает в какие дебри неестественности! Я знаю одно: мы все должны уехать отсюда! И мне бы не хотелось встречаться с тобой!

Первым побуждением Катрин было: кротко склонить голову еще ниже, тихо пойти к себе, собрать чемодан и ускользнуть в ночь. Но горделивость одержала победу над смирением. Когда сын замолчал, Катрин несколько секунд выжидала. Эти секунды показались всем, кто находился в комнате, какими-то невыносимо долгими. Мишель не был готов к этому внезапному молчанию матери. Откровенно говоря, он ожидал какой-то иной реакции: вспышки гнева, например, или каких-то лихорадочных оправданий.

— Ты мне позволишь докончить? — Катрин язвительно обернулась к Мишелю.

Юноша нервно передернул плечами.

— Итак, — спокойно продолжила Катрин…

Дождь за окном усилился. Шум тяжелых струй, казалось, вот-вот заглушит голоса.

Разумеется, спокойствие Катрин было мнимым, вымученным. Она посмотрела на Анну и всхлипнула.