В садах чудес

— Мне все — все равно! Да! Да, Мишель! Я видела Марин! Да! Да! Да! — Катрин перестала владеть собой. — Анна, прости меня! Она… Она стояла на берегу, в кустах, довольно высоко… Она была в золотистом платье! Ты понимаешь меня, Анна!.. Мне, мне было страшно смотреть на нее!.. Я не могу описать этого страшного выражения ее глаз — темные глубокие провалы вместо глаз!.. Вы все можете не верить мне!.. Я схватила свою одежду и бросилась бежать! Я решила тогда, что буду молчать…

— Вероятно, сейчас ты выполняешь именно это свое решение! — холодно заметил Мишель.

— Я все сказала!

Марин равнодушно смотрела в окно.

— Катрин все сказала нам, — зазвучал чуть дрожащий голос Поля, — а теперь я бы хотел услышать Дени!

В эту минуту Дени выглядел мужественным и сильным.

— Я говорить не буду. Все, что я увидел тогда, в лесу, я записал. Поэтому сейчас я просто сбегаю, принесу тетрадь.

— Я с тобой! — Мишель и сам не понимал, почему вдруг какое-то странное чувство тревоги не дает отпустить приятеля одного.

— Нет, пусть Мишель останется! — произнесла Катрин почти со злобой. — Он не верит! Вернее, не хочет верить! Он способен уговорить Дени изорвать записи.

— Останься, Мишель, — тихо проговорила Марин. — Меня уже никто не защищает, никто не верит мне! Я совсем одна. Останься!

— Сумасшедший дом! — Мишель сел и несколько демонстративным жестом схватился за голову.

— Не забудь дождевик, Дени! — крикнула Анна.

Эта заботливость, такая обыденная, всем вдруг показалась неуместной до смешного. На лица выплыли невольные усмешки…

Укрывшись плащом с головой, Дени выскочил под дождь. Окна пристройки светились: мать не ложится, тревожится за него! Он пробежал несколько шагов, споткнулся, вытянул вперед руки… Что-то острое, резко блеснувшее, взметнулось с земли…

Анна лихорадочно размышляла. Нет, не надо предупреждать… Она сама…

— Это невозможно — так терзать себя! Я сварю кофе!

Не дожидаясь реакции остальных, Анна поспешно покинула комнату.

Прошла по коридору. Свернула… Кладовая!.. Темно!.. Анна побежала в спальню, быстро перебрала какие-то брошенные на столике предметы. Вот он, карманный фонарик Поля! Она бросилась назад в кладовую. Откинула крышку сундука. Сейчас! Ведь она совершенно точно помнит: портрет лежал сверху! Сверху! А снизу — плащ и платья! Свет! Неестественно замерцали странные ткани! Сверху было брошено золотистое — цвет солнца! Оно скрывало лицо портрета!

Анна двигалась, как человек, уже уверившийся в том, что он обречен, и спокойно относящийся к своей обреченности. Аккуратно сложила платье и накидку-плащ, сверху уложила портрет. Лицо мальчика, такое славное, обыкновенное, лицо Мишеля, успокаивало. На мгновение Анна замерла: некто не следил за ней? Прислушалась… Нет!

В кухне Анна приготовила кофе, поставила чашки и кофейник на поднос. Потом, чуть поколебавшись, поставила блюдо с печеньем.

— Прости, Дени, я прерываю тебя… — начала Анна, входя.

— Мальчик еще не вернулся, — сказал ее отец. — Спасибо, Анна. Давайте и вправду выпьем кофе!

— Это странно, что он так долго! — Мишель прихлебнул горячий напиток и хрустнул печеньем.

— Прошло меньше десяти минут! — Катрин сняла чашку с подноса. — Возможно, он просматривает свои записи. Может быть, что-то вымарывает! — Она искоса глянула на Мишеля.

Сын не смотрел на нее.

— Если бы я была на его месте, — равнодушно начала Марин, — я бы сейчас просто собрала чемодан и убежала бы на станцию!

— Такой вариант не исключен! — Поль попытался улыбнуться дочери, но улыбка вышла болезненной.

Внезапно Катрин поднялась.

— Куда ты? — Мишель подался вперед.

Но Поль и старик прыснули. Мишель смутился и по-детски покраснел.

Анна почувствовала, что кофе обжег ей губы… Карманный фонарик Поля!.. Наверняка Катрин пошла в кладовую, она ведь знает, что там хранятся платья и накидка! Анна порывисто поставила чашку на поднос и побежала в коридор. У двери в кладовую она столкнулась с Катрин. Та молча протянула ей карманный фонарик. Анна почти выхватила его.

— Что тебе нужно, Катрин? Я — мать! И… мы ведь ничего не можем сказать! Мы ничего не знаем! — Ее несвязные слова будто ударились о молчание Катрин и сникли, повяли…

— Анна, ты ходила в кладовую! И ты поняла, что Марин надевала платье!

— Платья лежали не так, как я их уложила! Это я готова признать! Но ты… Ты уверена, что видела именно Марин?!

— Это была она!

— Ты хочешь сказать, что она — убийца?!

— Нет! Потому что она не убивала Мадлен теми способами, которыми обычно убивают. И все же она причастна к смерти Мадлен. Но объяснить я ничего не могу!

— Думаю, и Марин ничего не сможет объяснить. Она ведет себя совершенно естественно.

— Мы запутались!

— Возможно, записи Дени что-то прояснят… — В голосе Анны не было уверенности…

Они ждали уже более получаса.

— Парень сбежал! — Отец Анны улыбнулся с каким-то странным удовлетворением.

— Я иду к Барб! — Мишель уже распахивал дверь в коридор.

— Подожди! — крикнул Поль с неожиданной тревогой.

— Подождем еще, — сдержано уронила Катрин, она говорила мягко. Прошло еще минут пятнадцать…