В самое сердце

— С-спасибо, — Калашникова взяла картонный стаканчик. Пухленькие губки поджались, но больше не скрывали улыбки.

— Кстати, — Ветров чуть наклонился. Не хотелось, чтобы кто-то услышал, но и не спросить не мог. Переживал все-таки. — Настен, как себя чувствуешь? — почти прошептал он. Настя растерялась, по глазам было видно. Она будто не знала, куда себя деть. И это ее робость еще больше будоражила, заставляла кровь в венах пульсировать до предела.

— Я… все нормально, — кое-как выдала Калашникова.

— А пошли по коридору пройдемся? В каком кабинете пара?

— В триста втором.

— Пошли, чего стоять. Давай я твою сумку возьму?

— Нет, не надо. Я сама! — категорично заявила Настя. Схватила книгу, затем взяла и сумку. Ярик заметил, как поглядывали ее одногруппники на них, в частности Магдалина. В глазах у нее читалось явное недоумение, будто девчонку сняли с пьедестала.

Однако Ветрову было все равно. Его интересовала только Настя, и никто больше. А если посмеют обидеть ее, так он всех на место поставит. Уж с этим проблем не бывало.

— Пойдем, — почти шепотом отозвалась Настена. Ярик положил ей руку на плечо, притянул к себе, и они медленным шагом направились вдоль коридора.

В конце коридора остановились, как раз возле пустующего подоконника. Ярослав взял у Калашниковой из рук все вещи, уложил их и принялся заниматься тем, что ему еще вчера понравилось — любоваться своего девочкой. Хотелось смотреть и смотреть на нее, без остановки.

Потом, правда, появились дополнительные желания. И Ветров решил не отказывать себе, наклонился и нежно коснулся Настиных губ. Он ждал, что она так же, как и вчера, страстно ответит ему, но девушка, наоборот, отстранилась.

— В чем дело? — удивленно спросил Ярик.

— Вдруг… кто-то увидит, — смущенно произнесла Настя. Щечки ее до сих пор покрывал легкий румянец.

— Ну и что? Мы ничего противозаконного не делаем.

— Ярик, лучше… лучше давай про занятия поговорим. Ты когда свободен? — перебила Калашникова. Однако Ветров сдаваться в своих позициях не планировал. Выхватил из ее рук стаканчик с чаем, поставил его на подоконник, а сам прильнул к ней. Стиснул в свои крепкие объятия. Настя, конечно, попыталась выбраться, но кто бы ее отпустил. Вообще эта ее строптивость в данном случае даже подначивала.

— Яр…

— Сегодня бабушка к подружке не идет ночевать?

— Ч-что? — голос у Калашниковой дрогнул. Вроде вчера она так сладко постанывала под ним, а сегодня смущается. Ярослав немного терялся в определении настроения своей девушки. Но ему нравилось все ней, особенно смущения, особенно тот факт, что он для нее первый, а может и единственный. Это прям доставляло какую-то непередаваемую эйфорию.

— Говорю, что я для тебя всегда свободен. Ну, разве что на работе не завалят делами.

— Т-ты меня не отпустишь? — прошептала Настя, уткнувшись носом в его грудь. Она уже больше не рыпалась, видимо поняла — бесполезно.

— Не-а, — усмехнулся Ярик. — Хотя могу, если поцелуешь. Будем целоваться?

— Ч-что?

— Ты такая милая, когда смущаешься, — вдруг признался Ветров. Он, на самом деле, видел в этих ее фразах, зажатости, что-то чертовски милое.

— После четвертой пары пойдем в библиотеку, Ярик? — уже более решительно спросила Калашникова.

— Конечно, моя Лаоши*. (пр. с кит. учитель)

Еще пару минут они простояли в обнимку. Потом в коридоре послышались шаги, голоса, и Настя снова начала пытаться вырваться из объятий. Тут уже Ярослав удерживать ее не стал. Сам понимал, пара начинается. Однако так хотелось постоять еще немного. Впервые в жизни он испытывал подобное состояние, когда человека безумно мало.

В итоге Ярик проводил Настю до самых дверей. Помахал ей ручкой, а потом и сам пошел на занятия. Без всякого желания, зато с отличным настроением. За спиной точно крылья выросли.

Когда встретил Тему, моментально все выложил. Нет, про ночь любви не рассказывал, неправильно таким делиться. А вот про то, что они с Калашниковой теперь вместе, утаить не смог. Конечно, поблагодарил друга, обещал даже проставиться. Без его помощи ходили бы они с Настей долго, думали много, а там глядишь и не сошлись бы.

После четвертой пары, Ветров уже сидел в библиотеке. Повторял материал, хотел блеснуть перед своей Лаоши. Но стоило только Калашниковой появиться, как все из головы ускользнуло. В мыслях ничего кроме телесных желаний не осталось: поцеловать, обнять, снова поцеловать. Одним словом — сконцентрироваться было сложно.

Зато время сегодня летело особенно быстро. Вот вроде только сели, а уже вставать. За окном стемнело, и Насте начала названивать бабушка. Сперва Ярослав даже напрягся. Думал, может опять Коля. Хотел уже затребовать телефон и поговорить с этим горе-другом.

— Мне домой пора, — заторопилась Калашникова, после второго звонка из дома. — Ба, наверное, скучает там одна, сидит. Или наделала котлет. Ждет меня.

— Жаль, ну… в плане, приятно, что тебя ждут. Жаль, что уже прощаться надо.