В Санкт-Петербурге где-то

Пушка встретила её в прихожей, что-то громко рассказывая на своем языке. Расправившись с едой и вдоволь наигравшись, она устроилась у Таши на коленях, мурлыча. Таша прикрыла глаза, слушая и возвращаясь в воспоминаниях в тот далёкий февраль…

С той самой встречи Стефан Ташу словно магнитом притянул. Те, кто не знал, часто ошибались, полагая, что Стеф и есть Ташин брат, такой же светловолосый, улыбчивый, с серыми глазами, лучистыми и добрыми. Они с Ташей даже родились в один день, седьмого марта. А Павел и Таша были полными противоположностями, он – жгучий брюнет, мамина копия, она – папина дочка.

По слухам меж общими знакомыми, у Стефа была девушка. Только он приходил едва ли не каждый день, а если не приходил, то они с Ташей часами болтали по телефону или переписывались в «Аське».

Если начистоту, Таша избегала разбираться, что стояло за их бесконечными дружескими объятиями, поцелуями и нежными прикосновениями, будто невзначай. Так просто было. И так было проще, чем с Артёмом или наедине с собой, когда до слёз недалеко. А она предпочитала улыбаться. Пожалуй, только Жанна Андреевна, Ташина мама, однажды озвучила всё как есть, решив, что тогда их с Алексеем Августовичем на кухне никто не слышал: «Знаешь, Алекс, как мне жаль, что вместо Стефана наша дочь встретила этого избалованного Артёма. Помнишь, как он мне сразу не понравился? А Стеф… Понимаешь, я смотрю на него и вижу, что это её человек. Я так на тебя смотрела, когда мы встретились и просто потому что ты рядом уже была счастлива».

И Таша тоже была счастлива. Мгновениями. Телефонными разговорами, тусовками и вечеринками, прогулками и посиделками.

Ближе к осени Христина поговорила с заведующей кафедрой, чтобы её, безработную в ту пору, взяли на свободную ставку. А в сентябре, по иронии судьбы, Наталья Алексеевна Готье начала преподавать английский в группе, где учился Стефан Долин. Правда, Стефан из группы исчез. После первого же занятия.

Он больше не приходил, не писал и не звонил Таше. Отчислился из ИТМО на третьем курсе. Пашка сказал, что Стеф переехал в Москву. Но Таша не могла спросить, почему. Она никогда не звонила Стефу, поскольку не имела права, ведь с Артёмом они официально развелись только год спустя.

В раздумья вмешалась мелодия телефонного звонка откуда-то из коридора. Таша соскочила с дивана и поспешила отыскать мобильный.

– Ташк, выручай. Сможешь у моих экзамен завтра с утра принять? – голос Тины звучал встревоженно.

– Перестань, конечно, приму, без проблем. Ты в порядке?

– Ну, не совсем в порядке. Или совсем не в порядке. Даже не знаю, с чего начать…

Дело было так: в субботу Юрий Аскольдович успешно продал огроменную «плазму» из гостиной. А диван, на который Тина привыкла с разбегу и не глядя плюхаться, в воскресенье, с утра, напротив окна переставил, только ей сказать забыл. Ну, та, пришла домой да с размаху и грохнулась на пустое место – привычка же, вторая натура. Так и вышло, что вместо дачи и званого обеда пришлось вызывать скорую.

Хорошие новости: рентген показал, что переломов нет. Не особо хорошие новости: поскольку Тина в интересном положении и на рисковом третьем месяце, домой из больницы не отпустили.

– Тинк, вот, умеешь ты напугать до жути и рассмешить до слёз, – заключила Таша, сдерживая смех и возвращаясь в кресло у окна.

– Что, представила, как я лечу задницей вперёд на диван, которого нет?

– Типа. Звёзды, наверно, были?

– И Гагарин рукой помахал. А грохот какой…

За окном уже порядком потемнело и комнату озарила яркая вспышка. Следом, с гулом прогремел громовой раскат. На Петербург надвигалась гроза. Пушка проворчала во сне, Таша погладила её, продолжая болтать по телефону. Она была уверена: с Тиной всё будет хорошо. А расстроенный Роман, быть может, уже сегодня встретит свою судьбу. И только сама Таша – когда она, наконец, посмотрит в глаза правде и тому, кто ей так важен?

Эпизод 5. В «Креманке»

Сквозь сон, Стефан почесал за ухом спящего под боком кота, медленно открыл глаза и уставился на настенные часы. Однако, половина десятого. Однако, кто-то проспал воскресенье, да ещё и ночь прихватил. Ластик, лёгкий на подъём, скользнул с дивана к своей миске у холодильника и занял выжидательную позицию. А в одиннадцать начало переговоров. Стеф осчастливил кошака доброй порцией корма, включил радио и расплылся в улыбке, услыхав такое:

Ты стояла вдали, слегка голосуя,

Я нажал на педаль, не работает тормоз. Так-так…

Очень жаль, но тебя подвезти не смогу я

Ты же видишь сама, как ярко горит бензобак.

Ну, Турбины, откопают же станцию! А вот из съедобного у них в хате – только корм для Ластика. Сублимат – и тот в банке на нуле, воды попей, если жажда одолела. Ну, что ж, тогда душ, свежая рубашка, и завтрак где-то на пути к дому Зингера.

Сказано – сделано. И вот уже Стеф спешит по Литейному, в планах какая-нибудь кафешка на Невском. Но – снова дождь. Сначала мелкий, потом крупнее, приходиться прибавить шаг, и тут – на тебе ливень с порывом ветра, никакой зонт не спасёт, прячься, куда сможешь.