В сердце Африки

По ряду признаков было ясно, что преследуемое нами стадо не могло уйти далеко. После часа ходьбы мы вдруг услышали грохот прокатившегося по откосу -осколка скалы и вслед за тем по легкому колебанию кустов открыли убежище горилл. "Я увидел издали взрослую самку, имел глупость выстрелить в нее и про-махпулся. Я схватился было за крупнокалиберное ружье, чтобы выстрелить вторично, но самка скрылась, а вместо нее показался крупный серебристо-серый самец. От того места, где были обезьяны, меня отделяло не более ста пятидесяти метров. Я держал ружье наготове и немедленно же выстрелил в самца, но он исчез в ту самую секунду, когда раздался выстрел. Я опять промахнулся. Горилл не было слышно, и только теперь мне стало ясно, как по-дурацки я себя вел.

Благодаря совершенной мною глупосхи снова пришлось с час карабкаться по опросу. Холм, казалось, становился все выше, подъем все круче. Но вот кусты заколебались, как и раньше. Перед нами снова были гориллы. Несмотря па тревогу, они ушли недалеко от прежнего логова. Так же вела себя два дня тому назад и первая убитая мною горилла. Опа ушла, увидев нас, всего да каких-нибудь триста метров.

Когда мы приметили обезьянье стадо, поблизости не оказалось яя одного услужливого дерева, к которому можно было бы прислониться. Подъем был так крут, что я лишь с трудом нашел место, где поставить ногу, чтобы уберечься от падения. Я приж; ся к кусту я приготовился стрелять. Рядом со мной был настолько крутой обрыв .что по склону его можно было пробраться только па четвереньках. Ниже он переходил в отвесную степу.

Мне отчетливо была видна взрослая черная самка. Если бы я ее немедленно убил на том самом месте, где она находилась, можно было предположишь, что тело ее застрянет в кустах и не упадет в пропасть. Расстояние, отделявшее меня от обезьяны, было не больше пятнадцати метров. Я выстрелил, и, как и накануне, горилла кинулась прямо на меня. Я попытался податься в сторону, но из-за отдачи ружья потерял па секунду равновесие. Поблизости не было и намека на точку опоры. Сообразив опасность, я кинулся ничком на откос и догот-ио прижался к земле. Сделана зга было очень во-время: в ату самую секунду обезьяна стремительно перекатилась через меня и скрылась где-то внизу. Я лежал, прижимаясь к очень крутому скату; обезьяна сволокла за собой при падении целую охапку ветвей и трав, я удар в первую минуту показался мне почти нечувствительным. Но, когда я поднялся на нош, на голове у меня оказалась большая шишка. Я был обязан ею гори 1ле.

Я хотел подняться повыше, по вдруг увидел, что вверху вслед за убитой самкой показалась целая лавина горилл. Едва завидев мепя, огромный мохнатый ком прокатился вниз с неистовым ревом. Я выстрелил вслед этому кому и не успел заново заряди \ъ ружье, как мимо меня пронеслись и скрылись еще две гориллы.

Нападение самки — если его можно назвать нападением — было необычайно строительно, но я уверен, что она упала с дерева и покатилась вниз уже полумертвая. Повидимому, она была вожаком в стаде. Остальные гориллы, растерявшись от неожиданности, яе успели сообразить, что скачок ее вниз совершается пе по доброй воле, и в страх ъ кияутись за нею. Если бы самка была еще в 'состоянии управлять своими дви кениями, у нее хватило бы времени столкнуть меня в пропасть. Негры мои были вооружены одними лишь копьями и с трудом держались яа весу у края пропасти. На их помощь рассчитывать яе приходилось.

Эти две первые встречи с гориллами, по-моему, вполне подтверждают мою теорию о характере этих животных. В чем я когда' проявились в этих случаях их кровожадность или свирепость? Их рост и сила внушают величайшее уважение, и если бы, при наличии этих даппых, в них сказалась бы еще и кровожадность, от них не было бы спасения охотнику. Но остановимся 14S на поведении двух убигых мною горилл. При первых признано х опасности старый самец от удивления или из чувства протеста стал с громким лаем носиться взад и вперед по склону холма, точно так же, как это делают, сидя на ветке^ маленькие, безвредные обезьяны. Он не проявлял ни малейшего желания напасть па меня — нападающей стороною был человек.

Так же вела себя и самка, несмогря на то, что с нею был детеныш. Бросаясь в мою сгорэпу, она, видимо, хотела как можно скорее ускользнуть от опасности.

Что сталось с двумя последними обезьянами, я не зшпо. Черный мохнатый ком оказался чегырехлеггяим детенышем убитой самки. Полчаса спустя, уже иа обратном пути в Лагерь, одни из проводников снова натолкнулся иа м зло дую обезьяну я убил ее копьем. Когда я подошел к ней, она] была еще жива. На ее обезьяньем лице было потрясающее выражение беспомощности и боли. Мне показалось, что если бы взягlb> ее па руки !и погладить, она бы так (и прижалась к человеку, ища спасения от боли.