В сердце леса

Племенному совету суйя положение племени в то время, должно быть, казалось отчаянным. Союз трумаи с ваура мог лишить суйя возможности получать от ваура жизненно необходимый предмет обихода — горшки, а нехватка женщин означала, что пополнения молодых воинов больше не будет. Однако выход был найден. Женщины ваура тоже владели гончарным ремеслом, и вот в один прекрасный день суйя внезапно напали на ваура, умыкнули гурт женщин, умеющих изготовлять горшки, и, покинув свою деревню, скрылись в верховьях реки Суя-Миссу. Это означало разрыв всяких торговых отношений с ваура. «Но зачем нам, — должно быть, рассуждали суйя, — покупать посуду, когда мы захватили гончарную фабрику?» Теперь у племени были и женщины и посуда, и с тех пор встретить суйя было нелегко.

Однажды, когда братья Вильяс строили Диауарум, Клаудио увидел в каноэ двух суйя и отправился вслед за ними по затопленным джунглям, но суйя исчезли в зарослях. А недавно он пролетел на самолете над их деревней и насчитал в ней четыре хижины — в них, вероятно, жило человек сто мужчин, женщин, детей. Никаких других сведений о племени не было.

Дней через пять-шесть после приезда в Диауарум я решил оставить места, где охотились кабокло, и подняться вверх по Шингу до реки Суя-Миссу. У меня было выдолбленное из ствола дерева каноэ на манер тех, какие делают индейцы журуна. Оно лучше держалось на крутой волне, чем изготовленные из коры каноэ камайюра. Проплыв некоторое время, я свернул вверх по маленькому ручью пониже главного притока. В конце концов я уперся в мелководье. Я вышел на берег, привязал к корме лиану и ушел, оставив каноэ лениво покачиваться на волнах. В протоке, окаймленном рядами деревьев, лодка казалась символом полнейшего спокойствия. Однако в Шингу, где человек встречается редко, лодка не менее громогласно, чем салют из девятнадцати залпов, возвещает о присутствии человека. Каноэ в этом месте означало: тут охотится человек, и он вооружен.

Я тихо пробирался между деревьями, прислушиваясь и высматривая дичь, как вдруг впервые в Шингу увидел какого-то необычного медведя. Своим внешним видом и размерами он напоминал таксу, у него был длинный вытянутый нос и острые зубы. Это был коати[31]. Он крайне подозрительно проводил меня взглядом.

Следуя вдоль ручья, я перешел по упавшему стволу дерева через глубокое болотце. Под тяжестью моего тела дерево прогибалось, из грязи выступали пузырьки газа и, лопаясь, издавали сильный запах. Он преследовал меня, пока я не выбрался на берег узкого, похожего на фьорд озера. С противоположного берега, тяжело взмахивая крыльями, поднялась в воздух стая уток, а неподалеку от меня взлетел в воздух большой аист и опустился на высокое дерево. Над спокойной гладью озера прыгали двухфутовые рыбы. Тут, как и повсюду в Амазонии, шла борьба не на жизнь, а на смерть.

Пройдя до середины северо-западного берега озера, я набрел на остатки костра — на выжженном, пепельно-сером клочке земли лежало полено и черные угли.

Я стал обследовать соседние кусты и четыре минуты спустя наткнулся на черепки ваурского горшка. Я знал, что индейцы из Васконселоса никогда не забираются в эти края, и тем не менее передо мной, несомненно, был ваурский горшок; об этом свидетельствовали его размеры, материал и выгнутый наружу край. Однако на нем не было нежно-красного глянца и черного узора, характерных для горшков ваура. Неужели этот горшок был сделан дочерьми тех ваурских женщин, которых когда-то похитили суйя? Я принялся складывать черепки. Получился почти целиком один горшок, и осталось несколько черепков от другого. Вероятно, здесь была большая группа индейцев. Странствуя в одиночку, мужчины-индейцы редко берут с собой посуду, если же они путешествуют с женщинами, несколько женщин готовят им пищу в одном горшке. Два горшка означало, что здесь побывало четыре-пять семей, то есть человек двадцать. Интересно, что могла делать такая группа суйя в пятидесяти милях от своей деревни и так близко от поста Диауарум?

Тут мне вспомнился рассказ Орландо. Однажды неподалеку от Диауарума он обнаружил возле дерева кучку расколотых орехов пеки. Люди, которые помогали строить посадочную площадку, сказали, что это не они кололи орехи. После умиротворения индейцы журуна сообщили, что они бывали в этих рощах. Один воин, раскалывая орехи, услышал шаги Орландо. Отступать ему было некуда, и он, взобравшись на пальму, закрылся ее листьями так, что Орландо, стоя внизу, не заметил его. Я подумал: если, несмотря на присутствие в Диауаруме более дюжины цивилизадо, орехи все же соблазнили журуна, то почему бы суйя должны были испугаться всего-навсего троих кабокло? Здесь было идеальное место для стоянки — рядом вода и рыба, кроны огромных деревьев смыкаются над головой в сплошной шатер. И рядом ореховые рощи. Костер, казалось, даже не был залит дождем. Значит, люди эти побывали здесь уже после последнего дождя в начале периода созревания орехов. Мои догадки казались правдоподобными, и я отправился на поиски других свидетельств.