В сердце моем навсегда

От того, что Мэгги понимала, что это правда, ей не стало приятнее это слышать. Хотелось бы и ей иметь возможность сказать то же о нем, но на самом деле чем дальше они отъезжали от Нью-Йорка, тем больше расцветал Коннор Холидей. Он больше не носил черные жилеты и сшитые портным пиджаки. Его рубашки не были накрахмаленными, а запонки золотыми. Он сменил фланелевые брюки на непременную принадлежность Запада — джинсы. Шелковые рубашки сменились хлопковыми и «шамбре», а короткий жилет был из потертой коричневой кожи. Но сильнее всего его внешний вид изменился где-то между Сент-Луисом и Канзас-Сити, когда Коннор стал носить оружие.

У Мэгги не было сомнений в том, что если бы она этого человека увидела в Нью-Йорке, то никогда бы не сделала такого предложения. Заточение в городе, подобном Нью-Йорку, стесняло Коннора, но тогда она не понимала, насколько сильно, пока не увидела, как он от него освобождается. Мэгги слышала, как он сказал на вокзале отцу, что ему недостает простора и тишины. Глядя на него теперь, она лучше поняла эти слова, поняла, насколько стесняли его условности, в какие жесткие рамки поставили его их отцы.

Она думала о просторе и тишине, к которым он стремился, и была как никогда уверена, что развод — это лучший способ вернуть ему и то, и другое.

Мэгги так долго молчала, что Коннор усомнился, слышала ли она его.

— Мэгги? — позвал он. — Повторить то, что я сказал?

— Нет, — вздохнула она. — Я вас слышала. Я чертовски плохо выгляжу. — Она повернулась в кресле и посмотрела ему прямо в глаза. — Вы собираетесь меня пристрелить?

Один уголок рта Коннора приподнялся и он сухо ответил:

— В уродливых женщин стреляют в Канзасе. А мы сейчас в Колорадо. Мы их вешаем.

Несколько секунд Мэгги пристально смотрела на него. Потом мигнула, когда до нее дошло значение его слов, и расхохоталась.

Коннор не ожидал ее смеха. Он окатил его, как освежающие струйки горного ливня. Казалось, он обретает плоть, касается его лица, шеи, ладоней, каплями стекает вдоль позвоночника. За короткие мгновения этого смеха Коннору пришлось полностью изменить свое мнение о Мэгги. С этими яркими зелеными глазами, с широкой, сверкающей белыми зубами улыбкой, с легким румянцем, залившим ее щеки, она была просто красавицей.

Смех Мэгги замер, когда она ощутила на себе критический взгляд Коннора. Чувствуя себя неловко, она уронила руки на колени.

— Я понимаю, вас беспокоит, не заподозрит ли моя сестра размолвки между нами.

— Я бы счел это вашей заботой, — ответил он. — Меня больше беспокоит, как бы она не подумала, что я вас колочу. — Встал с подлокотника кресла и подошел к Мэгги. Она попыталась оттолкнуть его руку, потянувшуюся к ее подбородку, но Коннор был настойчив. Она позволила ему взять себя за подбородок и поднять лицо навстречу холодному и отчужденному взгляду его черных глаз. — Сколько вы потеряли в весе?

Мэгги не была уверена, что она потеряла в весе. В последнее время она так мало двигалась, что считала более вероятным, что вес просто перераспределился.

— Не имею представления.

— По крайней мере десять фунтов, — сказал он. — А вам не нужно было терять ни одного. У вас не хватит сил совершить переезд от Квинз-Пойнта до Дансера. — Он заставил ее подняться и подойти с ним к зеркалу над умывальником. — Посмотрите на себя, — приказал он, стоя за ее спиной. — Щеки у вас ввалились, а под глазами темные пятна, словно вам насажали синяков. — Он взялся пальцами за плечевые швы на ее темно-сером платье и продемонстрировал, как слабо натянута ткань. — Что вы собираетесь сказать сестре?

Мэгги пожала плечами. Коннор все еще держал приподнятыми плечики платья, поэтому это движение сделало ее похожей на марионетку. Ей это совсем не понравилось. Оттолкнув его руки, Мэгги отстранилась и отошла от него подальше.

— Я придумаю, что сказать Майкл, — пообещала она.

— Если вы ничего не предпримете со своей внешностью, то вам придется сказать ей, что у вас чума.

— Негодяй, — тихо бросила она ему. — Это вы велели, чтобы я…

Он поднял ладонь:

— Я никогда не приказывал вам забиваться здесь в нору, словно проклятый койот из прерий или отшельник. Если только вы не пытаетесь заранее прочувствовать, какова будет ваша жизнь у Дансера Таббса, нет оправданий тому, во что вы превратили себя. Я просил вас не попадаться мне на дороге, а не заползать под землю. Вы ни разу не прошли в передние вагоны, чтобы с кем-нибудь познакомиться. Пассажиры думают, что вы настоящая высокомерная сучка с востока, не соизволившая снизойти даже до пассажиров первого класса. Вы что, ожидали, что я приду сюда, чтобы вытряхнуть вас из кровати или из вашего настроения жалости к самой себе? В ее зеленых глазах вспыхнуло страдание.

— Что вы от меня хотите? — закричала она. Что-то внутри у Коннора оборвалось. Он преодолел расстояние между ними, обвил руками ее талию, приподнял и резко прижал к себе. Она потеряла равновесие, упала на него, распластавшись. Пальцы Коннора впились в ее талию, прижимая ее тело к его груди и бедрам. Голова Мэгги резко откинулась назад, и он обхватил ее ладонью одной руки.