В сердце моря. Трагедия китобойного судна «Эссекс»

К следующему дню голод стал почти так же невыносим, как и жажда. Впервые с тех пор, как они покинули «Эссекс», погода была хорошей, и Чейз предложил «успокоить голодное урчание животов», съев одну черепаху. Все охотно согласились, и в час пополудни Чейз начал разделку. Они опрокинули черепаху на спину. Пока матросы держали ее за лапы, Чейз перерезал ей горло, вскрыв вены и артерии по обе стороны позвоночника. Никерсон писал: «Казалось, все только и ждали, когда же можно будет припасть к крови, побежавшей из шеи принесенного в жертву животного». Пить ее нужно было до того, как она загустеет.

Они собрали кровь в ту же оловянную чашку, в которую наливали воду. Несмотря на ужасную жажду, некоторые матросы так и не смогли заставить себя пить кровь. Чейз заставил себя воспринимать кровь как лекарство «для воспаленного нёба». Все, однако, были готовы есть. Чейз вонзил нож в кожистую плоть у основания шеи и сделал надрез по окружности всего панциря. Это далось ему с трудом, но в конце концов они смогли вынуть мясо и внутренности. С помощью трутницы, сохранившейся в одном из бочонков с инструментами, матросы развели огонь прямо в панцире и приготовили черепаху, «и кишки, и все прочее».

Проведя десять дней на одном хлебе, люди жадно набросились на мясо. Их зубы разрывали сочную плоть, а теплый мясной сок бежал по лицам, покрытым слоем соли. Инстинкты подсказывали им, какие самые питательные части у черепахи. Богатые полезными веществами сердце и печень Чейз назвал «невыразимо прекрасной пищей». Голод был так силен, что, начав есть, люди уже не могли остановиться. Средних размеров черепаха предоставила бы каждому в шлюпке около трех фунтов мяса, фунт жира и, по крайней мере, полчашки крови. Все это составляло свыше четырех с половиной тысяч калорий – все равно что хороший ужин в День благодарения. И для оголодавшего человека, за прошедшие десять дней съевшего всего четыре фунта хлеба, это было чрезвычайно много. Общая обезвоженность организма не позволяла желудку выделять достаточно пищеварительного сока. Но ни Чейз, ни Никерсон ни разу не упоминали, чтобы хоть кто-нибудь решил припасти черепашье мясо на следующий день. Изголодавшиеся люди не могли отказаться даже от части этого пиршества.

«Мы, наконец, насытились, – писал Чейз, – и я почувствовал себя намного лучше». Только теперь они поняли, что вместо того, чтобы ограничиваться всего двумя черепахами, им нужно было найти, забить и приготовить любую тварь, выжившую после крушения.

Впервые за несколько дней было достаточно ясно, чтобы произвести вычисления и определить координаты. Калькуляции Полларда показали, что они приближались к восьми градусам южной широты. С момента крушения они прошли почти пятьсот миль и, если судить только по пройденному расстоянию, двигались с опережением планируемых сроков. Тем вечером среди костей и обугленного панциря Ричард Петерсон вновь возносил молитвы Господу.

Следующие три дня погода оставалась тихой и ясной. Ветер сменился на северный, и китобои снова шли прямо к Перу. Полные животы склоняли их к мысли, что «возможно, все было не столь ужасно, как могло показаться поначалу». Никерсон отмечал, что «охватившая их лень и беспечность казались странными для людей в таком отчаянном положении». Только жажда не давала им забыться окончательно. Чейз писал, что, даже наевшись черепахового мяса и выпив крови, они все еще страстно желали сделать хоть глоток прохладной воды. «Если бы не муки жажды, то мы наслаждались бы покоем и прекрасной погодой».

Третьего декабря, в воскресенье они съели последний хлеб. Для людей в лодке Чейза это был поворотный момент. Сначала они не заметили особой разницы, но чем дольше они ели галеты, тем меньше их мучила жажда. Люди все так же были сильно обезвожены, но теперь они не ели пропитанный солью хлеб. Вечером, после того, как в лодке Чейза состоялось «ежедневное молитвенное собрание», сгустились тучи, и стало совсем темно. Где-то в течение этих десяти часов они потеряли лодку Джоя. Ее исчезновение было столь внезапным, что Никерсон боялся, «как бы лодка не пошла ко дну». Поллард сразу же повесил на верхушку мачты фонарь, а вся его команда вглядывалась во тьму в поисках пропавшего вельбота. Где-то через четверть мили они увидели слабый огонек, мерцающий во мраке. Это был фонарь Джоя. Три лодки снова воссоединились.

Еще через две ночи потерялся Чейз. Вместо того чтобы зажечь фонарь, первый помощник выстрелил из пистолета. Вскоре после этого из темноты появились Поллард и Джой. Той ночью капитан и помощники договорились, что, если их снова разбросает в разные стороны, они не будут пытаться найти друг друга. На поиски уходило слишком много времени. А если бы одна из лодок перевернулась или была сильно повреждена, едва ли две другие могли бы ей как-то помочь. Все три лодки были и так перегружены. Они не смогли бы принять на борт хоть что-нибудь еще, не рискуя пойти на дно.