В сердце роза

- Мой господин назначил мне службу. Я оказался непригоден, не справился, вызвал неудовольствие. Повелитель отсылает меня обратно. Я не посмею показаться на глаза моему господину. Я недостоин жить.

Акамие опустил лицо в ладони.

- Какова должна быть твоя служба? Развлекать царя? Угадывать желания? Акамие повернулся к Сю-юну и с силой встряхнул его за плечи. - А большего ты не хочешь? Мне не нужны игрушки. Что такое твоя служба? Ты не принял моей дружбы, когда считал меня равным. И ты каждую минуту думаешь только о своем господине. И не спорь! - шепотом крикнул Акамие, когда Сю-юн встрепенулся. Сю-юн опустил ресницы. Акамие вытер ему щеку. На пальцах остались белила.

- Я знаю о тебе больше, чем ты можешь поверить. И я совсем не понимаю тебя.

- Повелитель все, все понимает, - в отчаянии прошептал Сю-юн. - Я ничего не могу скрыть от него.

Акамие притянул его к себе за плечи.

- Неправда. Помнишь, как ты сказал: не каждое слово, но смысл. А я понимаю слова. Но смысл ускользает.

- Прошу меня простить.

- Перестань кланяться. По крайней мере, не сейчас. Ты можешь?

Сю-юн посмотрел в недоумении.

- Я не знаю, как угодить повелителю.

- Меньше думай об этом. Как бы я хотел, чтобы ты просто мог уехать. Но теперь я ни за что не отпущу тебя. Не хватает малости: чтобы ты сам хотел остаться.

- Не имеет значения, чего я хочу.

- Кажется, я уже понимаю, - вздохнул Акамие. Огляделся. Письмо лежало возле подушки. - Помоги мне разобраться, что здесь к чему.

Сю-юн почтительно расправил листок.

- Господину Дэн-ши пришелся по душе обычай обмениваться короткими посланиями в стихах, и он изволил передать со мной такое послание повелителю.

- Он сам написал это? - удивился Акамие.

- Кажется, нет, - смутился Сю-юн. - Господин Дэн-ши не умеет писать на дэй-си. Он мог заказать надпись. Есть мастера, которые делают надписи за плату. Эта сделана у очень хорошего мастера.

- Прочитай.

Сю-юн произнес. И прижал пальцы ко рту:

- Теперь я понимаю...

Акамие тоже понял.

- Почему я не мог прочесть это? - спросил он.

- Существуют различные способы начертания, - запинаясь, произнес Сю-юн. - Мы читали написанное уставным почерком, придворными знаками и такими, которые используются для исторических сочинений. Личные письма... такого содержания... пишутся иначе.

Акамие подумал и произнес на хайри:

Без тебя

не жизнь

и не смерть.

- Да, - подтвердил Сю-юн. - Это так. Прошу меня...

- Хватит. Могу я положиться на тебя? Ты, может быть, меня ненавидишь. Я невольно стал причиной того, что ты разлучен со своим господином.

- Нет-нет, я буду преданно служить повелителю! Я должен загладить свою оплошность. Повелитель может быть уверен во мне.

- Разве можно приказать быть другом? - пожал плечами Акамие. - И для этого-то прислал тебя мой брат Эртхиа, да поможет ему Судьба!

- Будет очень, очень нетрудно выполнить такой приказ.

- Ложись, - велел Акамие, поднимаясь с постели. - Не хочу, чтобы об этом знали.

На растерянный взгляд Сю-юна ответил:

- Я сам займусь твоей раной. Никогда больше так не делай.

И полез в сундук за нужными снадобьями. И вот его руки смывали кровь, размачивали в вине травяные порошки, накладывали кашицу на чистую ткань и заботливо примащивали ее к ране. А сам он в это время бормотал непонятные Сю-юну слова, повторяя слово в слово за наставником Эрдани, но думал о другом. И, наложив повязку, присел на край рядом с Сю-юном и сказал ему так:

- Я вижу, что тебе не суждено счастье. Может быть, ты из тех, кто любит один раз. Мне казалось - и я такой. Но... Скажи мне, кто знает, какая любовь - любовь? Может быть, тебе суждено иное счастье, чем ты себе загадал? А если нет, то запомни: мы одной породы, нас Судьба держит в левой руке. В левой - не к добру, понимаешь?

- Понимаю.

- Неправильно я говорю. Нельзя так. Мы не знаем, что на следующей странице. Понимаешь?

- Понимаю.

- Но и если то же самое, что на этой - все равно, другой книги нам не дадут. Что я хотел сказать? Счастья тебе не дали. По крайней мере, сейчас. Не рви сердце. Я тоже. Ты читал письмо господина Дэн-ши. Он сказал за нас обоих. И за тебя?

- Да, - шевельнул губами Сю-юн.

- Ты не можешь вернуться?

- Ни в коем случае.

- Так будь со мною, как слуга и как друг. Мы не можем помочь друг другу. Но есть то, чего нам никто другой не даст, в чем нам никто друг друга не заменит: я могу не прятать от тебя мою боль, ты можешь не прятать от меня твою боль. Понимаешь?

- Понимаю.

- И боль, и надежды, и радости наши будут - общие. Научи меня всему, что умеешь. И я, если хочешь, буду учить тебя. И так незаметно пройдут наши ненужные жизни.

О том, что сделали ашананшеди

Из складок занавеси выступил невысокий, тонкий, темнолицый, с высоко подрезанной челкой, схваченный шнуровками и перевязями.

Сердце не глаза - не обманешь. На миг окатило счастьем, но кровь еще только приливала к щекам, а в груди уже оборвалось.

Не он.

И так каждый раз, когда по его зову или по необходимости ашананшеди представали перед царем. А он все уговаривал себя, и все не мог привыкнуть. Если бы сказать: на кого ни смотрю, вижу тебя.

На кого ни смотрю, тебя не вижу.

Нет утешения.