В сердце роза

— Я не нуждаюсь в твоих советах и помощи… в этом деле. Не смей говорить об этом. Никогда. Забудь. Это…

— Это не мое дело, повелитель, я понял. Но, может быть, повелителю угодно, чтобы к нему привели девушку? Осмелюсь заметить, что повелителю для первого опыта следовало бы прибегнуть к женщине, сведущей в этом деле, и такая у меня есть.

— О! Где же ты ее держишь, так чтобы это сохранилось в тайне?

— Если повелитель простит своего недостойного раба…

— А если и не простит? — Акамие покусывал губы. — Говори уж!

— Если не простит, моей голове недолго осталось украшать мои плечи. Я взял некоторые ценности, не в казне, нет, а в тех покоях, которые повелитель не посещает… И я поручил одному из незначительных слуг повелителя, который по долгу службы часто покидает дворец, присмотреть на рынке невольницу, выращенную для ночной половины, молодую и красивую, но уже служившую прежнему хозяину. Я передал ему это поручение якобы от имени повелителя. Я полагал, что, если повелителю понадобится невольница такая, как я приобрел, то он будет доволен моей расторопностью, и я легко смогу отчитаться в издержанных средствах. А если невольница не понадобится, ее можно продать.

— Ах вот как! — покачал головой Акамие. — Значит, эта женщина содержится в доме моего незначительного слуги, и может быть доставлена сюда сию минуту?

— Он живет неподалеку от дворца. Послать за невольницей?

— Погоди. И, конечно, у тебя есть список ценностей, которыми ты расплатился за купленный товар?

— Есть, повелитель. Так послать за девушкой? Когда повелитель ее увидит, это будет не то, что теперь. Слова есть слова, а плоть есть плоть.

— Полно, Хойре! — махнул рукой Акамие. — Если тебя хоть чему-нибудь учили, ты должен знать, что мне уже не изменить моих вкусов. Воспитатели занялись мною, когда мне и двух лет не было. И воспитатели были лучшие, каких только можно найти на этой стороне мира. Оставим все как есть.

— Я надеялся, — сказал Хойре, упрямо опустив голову. И за это Акамие простил ему много — на прошлое и на будущее. — И потом, трон Хайра…

— У трона Хайра есть наследник.

Акамие, отряхивая промокшие от брызг мягкие туфли из желтой кожи, отошел от балкона. Хойре за его спиной сделал знак рабам закрыть дверь.

Акамие присел на лежанку, его переобули, принесли новую одежду. Хойре, почтительно сложив на животе руки, стоял поблизости.

— Все же я доволен, — наконец обратился к нему Акамие. — Ты позаботился обо мне, как мог, — и даже более того. Я награжу тебя.

— Слуге не положена награда, когда он только выполняет свой долг, — поспешил сказать Хойре. Но Акамие, шевельнув рукой, заставил его молчать.

— И ты позабавил меня. За это я тоже тебя награжу. И моего незначительного слугу… Скажи ему, пусть продаст девушку. Цену невольницы пусть оставит себе. Или саму невольницу. И — не пора ли открыть ворота для ожидающих царской справедливости? Если кто-то остался ждать в такой ливень…

— Позволит ли повелитель распорядиться, чтобы об этом разузнали и доложили?

Акамие махнул рукой.

О том, для чего он это сделал

В затененном внутреннем коридоре из бокового прохода навстречу Хойре шагнул человек. Хойре вздрогнул и остановился, остановившись поклонился низко и спросил:

— Не будет ли неосторожным разговаривать здесь?

— Хватит! — резко перебил придворный. — Который уже день ты откладываешь разговор. Хитришь, евнух. Отвечай прямо: ты предлагал ему?

— Да, господин, — вздохнул Хойре. — Да, но он отказался.

— Достаточно ли ты был настойчив?

— Настойчив я и не мог быть, иначе он заподозрил бы неладное. Но я предлагал ему всяких — и из Ассаниды, и с юга из Уджа, и…

— Мне это не интересно, — брезгливо оборвал его тайный собеседник. — Так он отказался?

— Однако особого гнева я в нем не заметил. Только удивление. Я полагаю, господин, что нам стоит подождать еще. Хоть он и стал царем, но сам признает, что остался прежним. Только одного мы еще не предусмотрели, и надо позаботиться об этом заранее. Что делать, если задуманное совершится? Раб — не свидетель.

— В делах ночной половины евнух — свидетель.

— Но что тогда ожидает меня?

— С ним будет покончено. И ты — в безопасности. Твое дело — знать все о нем и сообщать мне своевременно. Доверяет ли он тебе?

— Как никому из дворцовых евнухов. Если вообще он может доверять нам. Но точно: ни к кому кроме меня он с этим не обратится. Можешь быть уверен, господин.

— Значит, ты должен склонить его к этому, евнух. Разве ты не знаешь средств, возбуждающих похоть?

— О, их достаточно! Семена кассии и зерна чуфы, особенно сваренные в меду и высушенные. Или например ла`ба барбарийи, она возбуждает все тело, или пупок пустынной ящерицы, или сушеный хамелеон, или просто медовая вода с небольшим количеством шафрана. А из сложных лекарств — семя свежего дикого индау с коровьим топленым маслом или петушьи яички с солью ящерицы, а такая соль приготавливается следующим образом…

— Когда у меня будет нужда в этих средствах, я обращусь к лекарю. А ты ищи возможность накормить этой пищей сына рабыни.

— Но за пищей его — надзор.