В сердце Сумрачного царства

Такое место нашлось только спустя полчаса бесцельных блужданий по местности. Набрела на глубокую пещеру, которая в первое мгновение показалась лишь миражом от потерянных сил. Но при проверке выяснилось, что я не ошиблась. Короткий осмотр и принятие решения, что это достойное место для укрытия. Расчистила место, натаскала с трудом добытые еловые ветки, на которых я и расположила по-прежнему бесчувственного мужчину, лицом вниз. Быстрый осмотр и с горечью понимаю, что ему становится только хуже. Я надеялась, что покой поможет ему поскорее восстановится, но либо повреждения были слишком сильными, с которыми не могла справится даже хваленая вампирская регенерация, либо… либо сказывалась диета императора и это было то самое побочное действие, как и теплокровность, которая сейчас играла против нас. Кровь из ран более не текла, но кожа заметно воспалилась, поднялся жар, а мужчину потряхивало, даже находясь без сознания. Под плотно прикрытыми веками, не останавливаясь, двигались глаза, подтверждая лихорадку.

Закусила губу и приняла решение действовать. Нужно было его согреть, чему мокрая одежда только препятствовала. Сглотнув, тяжело вздохнула и взялась за пояс брюк. Стараясь не думать и не смотреть, стянула с мужчины мокрые, порванные брюки и нижнее белье, но этого было явно мало. Тем временем начало потряхивать и меня. Адреналин исчез, шок прошел, и появились последствия, как переутомление и потеря сил. Но отдохнуть я не могла себе позволить, понимая, что время играет не в нашу пользу.

Тяжело дыша, обнимая себя за дрожащие плечи и покачиваясь от усталости, я вышла на поиски всего необходимого для костерка. Благо, достаточно сухой травы, как и хвороста, обнаружилось недалеко от пещеры. Дальше было дело за малым. Недаром, я жила в провинции, потому для меня не составило труда соорудить конструкцию и поджечь сухую траву искрами, на которые хватило остатков моих магических сил. Когда убедилась, что костер не потухнет, не сдержала слабой улыбки, а после с тревогой посмотрела на вампира, которого уже серьезно трясло, а привычно бледное лицо стало отливать синевой.

Разложила перед костром брюки мужчины, и нашу обувь, а после села перед Алукардом, чтобы получше рассмотреть повреждения в свете небольшого костра. И чем дольше смотрела, тем больше убеждалась, что все плохо. Как подсказывала моя интуиция, которая никогда не подводила – если ничего не предпринять, эту ночь вампир не переживет. Этого я допустить не могла. В голове билось решение проблемы, и я гулко сглотнула, борясь с подступающей паникой. Решиться было сложно, пока я вновь не посмотрела в бледное, покалеченное лицо того, кто пожертвовал собой, спасая мою жизнь. И все сомнения оставили меня.

Посмотрела на рваный подол нижней сорочки, вздохнула, а после оторвала от него большой лоскут, укорачивая свое одеяние до колен. Расправив, положила ткань рядом с собой, с большим трудом перевернула мужчину на спину, закусив губу, когда он простонал в бреду от боли. Осмотрелась вокруг и вскоре заметила подходящий острый осколок камня. Позволив себе несколько секунд промедления, невесело подумала, что все рано или поздно повторяется в жизни: ночь, раненный вампир, и я, идущая свою погибель, словно мотылек, летящий на свет костра. Нервно усмехнулась, прижала острый край камня к запястью, надавила, а затем резко дернула, сжав зубы от резкой боли. Осмотрела рану и с неудовольствием поняла, чтоцарапина лишь поверхностная. Закусила губу и провела еще раз. Затем еще, и еще, пока не повредила вену. Приподняла голову вампира и прижала рану к его рту, ожидая реакции. Но ее не было! Моя кровь стала стекать по его губам и подбородку, несмотря на мои ожидания. Приняв это за плохой знак, почувствовала новый виток паники и страха за его жизнь, потому плотнее прижала запястье к посиневшим губам и потребовала сквозь зубы:

– Ну же! Пей!

Словно услышав мой приказ, ощутила слабое движение губ на своем запястье, затем короткий глоток. Не успела обрадоваться и облегченно вздохнуть, как мою руку обхватили цепкими пальцами, а кожу на запястье прорвали острые клыки, отчего я охнула, от новой порции боли, но осталась на месте, несмотря на новый, жадный глоток и грозный рык императора. Превозмогая боль и наваливающуюся сонливость, я молчала, до судороги сжимая челюсти от боли, наблюдая, как синяки и ссадины пропадают на красивом мужском лице с каждым глотком.

В какой-то момент пошатнулась, но усидела на месте, не сдержав стона, предательски сорвавшегося с губ. В глазах потемнело, пересохшие губы, не шевелились, а меня охватила потребность пить. Жажда была такой сильной, что я вновь всхлипнула. В какой-то момент я перестала чувствовать боль, как и окружающую реальность. Держать веки открытыми более не было сил. Каждая попытка поднять ресницы расценивалась невыполнимой задачей. Реальность оставила меня, удивив последней, неуместной мыслью, что ткань не пригодилась, и зря только портила сорочку.

***