В сердце тьмы

– Там, за мостом, нет ничего важного, – заявила она. – Ничего более важного, чем селение Аширдым, на перекрестке дорог, у моста, через который бегут те, кто должен стоять здесь, где приказано, и работать для Праматери. Ничего более важного, чем одинокая архиматрона, которой грозит бессилие, хаос и зависимость от нескольких высоких родов. Такие посланники, как ты, едут ко всем Башням. И что за разница, какое Имя в какую попадет?

– Уже решено, – отрезал Брус, и я подумал, что он увлекся ролью. Сейчас должен бы выторговать нечто для нас.

Или он и вправду хотел защищать проклятый ящик любой ценой? Другое дело, что архиматрона все еще не показала «правую руку». Чем она хотела заплатить? Золотом? Что жрецу Праматери золото? Особенно когда ликвидированы даже простые уличные лавки и нельзя купить себе ничего – ни тыквы пива, ни пуговицы, ни горсти орешков?

Он влез за ворот своих жреческих одежд и показал женщине железный угловатый медальон.

– Это, – сказал он, – означает смерть. Смерть для всякого, кто сорвет печати и не будет при этом тем, кто должен их срывать. Как и для меня, если я подведу. Ты знаешь об этом, архиматрона. Впрочем, это ты полагаешь, что я везу Имя. А я тебе скажу, что не мне знать, и не мне об этом судить.

Я заметил: Брус отбросил напевный акцент и вывернутую грамматику старого языка. Показал, что подпускает собеседницу ближе. Жест «правой руки».

– Ох, ты точно везешь Имя, – ответила она. – И я знаю, что оно может сделать. Знаю, что может случиться с тем, кто Имени не знает. Но я готова. Всегда. Меня Имя послушается. Я уверена, что некогда я его видела. И что оно видело меня.

Она выпрямилась и уселась по-другому, более удобно, оперлась на руки и расслабилась. Словно получила желаемое или решилась на что-то. Брус не двигался, продолжал сидеть в позиции «левой руки», говорящей «нет». А жрица так нам ничего и не предложила.

– Извини старухе ее нетерпение, – отозвалась архиматрона чуть более теплым тоном. – Я полагала, что, по крайней мере, нужно попытаться. Сложное положение. Я лишь прошу, чтобы ты мне рассказал. Некогда… некогда любая Башня имела собственное Имя. Но когда Праматерь заснула, имена умерли или ушли. Эта Башня, – она хлопнула по ковру рядом с собой, – тоже его имела. Даже когда я сюда пришла. Немного от него осталось, но достаточно, чтобы я могла узнать, что такое сила одного из Имен богини. Сила эта все еще тлеет, но уже слишком слабо, чтобы я могла ее использовать. А тем временем все утекает у меня из рук. Просто скажи обо мне, где следует. Напомни, что селение Аширдым ждет Имя. Если я его не получу, может случиться что угодно. А теперь… – она потянулась за палочкой и снова ударила в гонг, на этот раз дважды. – Я угощу тебя так, как угощают посланника. Чтобы ты не забыл о моей Башне.

Адептка внесла поднос, уставленный несколькими металлическими мисками, а еще какие-то странные посудины. Серебряные, покрытые отверстиями, что складывались в узоры, и стоящие на ножке, подобной ножке бокала.

– Да, – улыбнулась архиматрона. – Это именно то, о чем ты подумал… Ты сможешь разделить со мной укус. Мы сделаемся едиными во славу Подземной. Только это мне и осталось от древнего Имени, дремлющего в пещере моей Башни. Благодаря тому ты запомнишь меня, и это даст тебе силы для дальнейшего пути. Когда почувствуешь, что такое единство Матери, выдержишь всё.

Жрица сняла поблескивавшую посудину с подставки и чуть встряхнула ее. Сквозь сеточку мелких дырочек было видно, что внутри что-то движется.

– Дай мне ладонь, – попросила она, поднимая защелку.

Брус явственно вздрогнул, по лицу его пробежала дрожь. Я с трудом сдержал крик. На руку жрицы выползла сколопендра. Не настолько большая, как та, что должна была некогда убить меня, в моих комнатах в Доме Стали. Эта была покороче моего мизинца и ярко-красная, в желтую полосу. Я смотрел, как она ползет по руке архиматроны, проскальзывает между пальцами и разводит ядовитые клешни. Брус отдернул руку.

– Я клялся в чистоте, – сказал он. – Я должен возвращаться туда, где Слово. Я – посланник. Глаза и ноги Слова, мне нельзя его покидать.

– Ш-ш-ш… – успокаивающе произнесла архиматрона. – Ты ведь не глуп. Взгляни, какая она маленькая. Это подданная. Взгляни на полосы. Разве ты не видел таких? Бронзовая королева убивает, желтая одаривает послушанием, а эта дает единство и контакт с божеством. Ну, давай ладонь. Пусть она нас укусит. Пусть все станет одним. Мне осталось уже не так много. Имя почти ушло. Они уже почти не рождаются. В подземелье моего храма полно обычных, черных сколопендр. Их яд не дает ничего – только хворости и боль. Но теперь мы должны остаться одни.

Она повернулась к адептке, стоявшей на коленях под стеной с опущенной головой.

– Забери этого лунного щенка в его келью. Пусть отдохнет перед дорогой и охраняет их Слово. Пусть поест и хорошенько выспится.

Я молча поклонился, следя, чтобы на лице моем был виден не испуг, а лишь честная, тупая глупость «Прыщавого» Агирена.